– Кофе. С сахаром.
– Еще что-нибудь?
– Нет.
Вот что я не так делаю? И чего он вдруг свалил? Нашел другую?
Более покладистую? В который раз так происходит – парни так и
валятся к моим ногам, но проходит какое-то время и они бегут.
Ладно, пусть я колючая, кусачая. Но и воздыхатели нынче тоже не
айс. Не мужики, а мужчинки, как говорит моя бабка.
Эх, а ведь Антоха был первым более-менее серьезным. Порой даже
слишком серьезным. Работает начальником в каком-то предприятии,
честно, не помню каком. Обращался ко мне: «дорогая». Терпеть не
могу, когда меня так называют. Дорогая. Обоссышься. Справедливости
ради, и мое обращение – Антоха – тоже частенько выводило его из
себя.
«Совместная жизнь – это самопожертвование... надо уметь прощать,
Настя», – поучает мама. Ну уж нет, дудки! Я, значит, жертвую собой,
несусь, как оголтелая, а он, подлец, меня побоку. Одно слово –
Антоха. Ну и пошел он, урод…
Причем, они все так – трусливо растворяются в неизвестности.
Никто ни разу в глаза не сказал: прости, Настя, но не пошла бы ты
куда подальше! «Так ты же можешь и отоварить! – смеется папа. – По
себе знаю! Кто ж решится на такое – быть битым девкой? Забыла что
ли, как пацанов во дворе молотила?»
Наверное, в этом и кроется корень проблемы – я выросла, но так и
осталась пацанкой. А это целиком папина заслуга. Он бывший военный,
из тех, что всё время рвут в атаку, даже сидя за столом, особенно в
подвыпившем состоянии. Если он начинает выкрикивать что-то вроде:
«Ребята, чистим!», «У нас трехсотый, тяжелый, сука, нужна помощь!»
или его любимая тупая, переходящая в звериный рык, команда: «К бою,
псы!», то всё – папуля дошел до кондиции.
Естественно, папа всегда мечтал о сыне, но когда на этих
ожиданиях в силу возраста и злоупотреблений горячительными
напитками был поставлен крест, он решил, глядя на меня, что и так
сойдет. А дальше возлюбленный родитель принялся дочурку
поколачивать. Нет, вы не поняли – не избивать, или, упаси боже,
издеваться, а всего лишь устраивать «шутошные спарринги», как он их
называл. Забава у него такая была, понимаете?
«Ну что, доча? – говорил он, принимая стойку. – Ну-ка, покажи,
как сильно ты можешь бить! Ну, бей! Это что за удар? Комар и то
больней кусается. Врежь как следует! Не умеешь? А я тебе покажу
как! Вот так, например, и вот так! А? Как ощущения?»