Надо признать, Чош удерживается в сознании. Стойкий, ничего не
скажешь. А мои руки полыхают. Обе. Бинты в крови, я трясу кистями,
чуть не подпрыгивая. Ох, сейчас бы в лед их, боль унять!
Приятели Чоша вскакивают с мест. Только что они орали, теперь
хватаются за мечи, ножи, стилеты, один даже вынул пистолет. Ну,
знаете, такой короткий пуффер с колесцовым замком. (Да, представьте
себе, ко всему прочему, я разбираюсь и в оружии. И в старинном в
том числе. Что вы хотите, мой папа – полковник. Настоящий, а не
такой, как в песне у главной старухи страны). Весьма дорогое оружие
для таких-то бродяг. Однозначно, ребята не самые простые.
Но Чош не дает разгореться бойне.
– Тихо, тихо, мужики! – с трудом, невнятно выдавливает он,
сплевывая кровь вместе с выбитыми зубами. – Тихо, сядьте. Шпокойно,
я в порядке. Сейчас, дайте очухаться… Воды, сука!.. Дайте воды…
В полной тишине мы наблюдаем, как Чош полощет рот, харкается,
сморкается, умывается, вытирается, охает, ахает. Наконец, он со
стоном поднимается. На его и до того не шибко привлекательную
внешность теперь больно смотреть. Губы распухли, нос точно сломан,
один глаз заплыл. А крепко я его приложила, однако!
– Черт побери! – говорит он, глядя на меня. А я все еще жду
продолжения, хотя и так понятно, что бой окончен. – Давненько меня
так не колотили!
– Была рада освежить твои воспоминания, – отвечаю.
– Проклятие, – бурчит он, высовывая изо рта еще один зуб. – Вше
жубы повыбивала! Да ты посмотри что творится!
Чош швыряет зуб на пол, выпрямляется и торжественно
оглашает:
– Братцы! Со вшей ответственностью жаявляю – сегодня меня
повергла не кто-то, а настоящая богиня! Богиня, не будь я Чош
Дурной! Вы только пошмотрите на нее! Она великолепна! Да, иштинно
так – великолепна! И я хочу эту женщину!
О боже, ну начинается…
– Я вожьму реванш! – продолжает он, не обращая внимания на
подтрунивания приятелей. – Да-да, смейтесь, дурни, смейтесь! Но
реванш не такой, как вы думаете – не в кулачном бою, нет! Я покорю
ее! Вот будет мой реванш!
– Может хватит, а? – спрашиваю я. – Ты вообще-то должен
извиниться.
– И я ижвинюсь! Я – честный человек и умею проигрывать. Поэтому,
пишкля, – обращается он к Сандре, – прижнаю – был не прав. Ишкренне
прошу прощения. Хотя, жря ты так боялась – я бы нежно лишил тебя
девственношти!