В результате я чего-то себе в голову натолкал, на проходной балл
должно было хватить. Теоретически материал был довольно полезен,
потому что нам и вправду стоило знать, как работают смежники, да и
то, чем я занимался в мастерской, было похоже. Но разве что слегка.
Укладывалось то мое занятие в самый край схемы, главные проверенные
временем принципы мы радостно нарушали.
В общаге наши позвали меня пить чай на кухню, Дима купил мешок
творожных ушек, заявил, что их нельзя хранить вечно, ибо творог, и
потому надо немедленно съесть. Ха! Вот уж никогда у нас это не было
проблемой. Никакая еда не залеживалась, в холодильнике скучал
только любимый соус Обы, который никто не ел, потому что тот был
настолько острый, что натурально раздирал рот, пока ему самому не
надоедало, и заесть его было нельзя.
Ушки закончились минут через пятнадцать, даже раньше чая.
— На такой результат я и не рассчитывал! — заявил довольный
Дима.
— А они вкусные, — объяснил Баклан, дожевывая последнее ушко. —
Где взял?
— Да тут недалеко. В двух станциях отсюда. Когда проект ездил
закрывать.
— Оооо, — застонал Баклан. — Это далекооо!
— Да, — поддержал я. — Мы в такую глухомань не ходим.
— Ничего себе глухомань! Это гораздо ближе к центру, чем кампус,
— обиделся Дима.
— Всё, что не мы, всё глухомань, — заспорил я. — Центр мира
находится здесь.
Поржали.
— А, кстати, о глухомани. Ты теперь никогда к своей Кире не
поедешь? Вы навсегда поссорились? — осторожно спросил Баклан.
— Да. Она меня заблокировала, а я, когда это обнаружил,
заблокировал ее в ответ. Дверь должна быть подперта осиновым колом
с двух сторон, для надежности.
— Радикально, — нахмурился Макс. — Почему?
— «Приходя, ты включаешь музыку, откидываешься в кресле,
делишься с зеркалом чувствами, которые днём экономил, тебя
охватывают мысли на тему "что было бы, если", и ты совершаешь
ошибку, например, набираешь номер».
— О, питерский вайб! Пронзительно. Из эпохи голосовой связи, а
все равно — как сейчас написано. А еще такое есть? —
заинтересовался Макс.
— Конечно. Для начала там есть начало. Это же финал
стихотворения, просто я его целиком не помню. Но ты прав насчет
питерского вайба, он характерный. Помню, было мне лет десять, мама
привезла меня в Питер на олимпиаду по математике, где я ничего не
выиграл, кстати. Зашли в кафе, а там акция: если придумаешь стих,
пирожок дадут. Я немедленно накропал чего-то, и дали. Как сейчас
помню — с мандариновым вареньем.