А затем мы полностью погрузились в
процесс управления государством. Не я один, конечно, а всё моё
окружение. Настоящее ядро единомышленников, как я потом с улыбкой
отмечал.
Во все стороны полетели письма со
скорбной вестью. Во все стороны направлялись новые указы,
скреплённые королевской печатью и за подписью принца Трифина. Всех
мы созывали в столицу и всем на местах сообщали, что никаких
изменений не предвидится. Всё по-старому. Всё по плану.
Первыми ответили братья – Тревин и
Тангвин. Поверили в случившееся они с трудом, но письма с ответами
отправляли уже будучи в пути – оба брата выдвинулись в Обертон в
тот же день, как пришли новости. И Тревина мы ожидали чуть раньше,
чем Тангвина.
Я бы хотел отметить, что всё-таки
поразмышлял над возможностью усадить на трон не того принца,
которому сесть на трон полагалось по старшинству. За время
проведённое в Валензоне я прикипел к Тангвину. Он мне реально
нравился. Он был именно таким, каким я его и хотел видеть –
ассистентом капитана команды. Моим ассистентом. Если бы усадить на
трон его, власть продолжал бы сохранять я, а Тангвин являлся бы
лишь исполнителем. Идеальный вариант для меня, если иметь в виду
своеволие и наличие собственных интересов у принца Тревина.
Но всё же ни с кем эту идею я не
обсуждал. Логика победила. Вряд ли бы кто поддержал меня в этом
вопросе. Ни армия и её руководители, ни простой народ, ни примо,
ни, ясен хрен, сам Тревин. Он так хотел занять это место, что вряд
ли бы согласился уступить его Тангвину. По собственной воле,
разумеется. Он бы создал мне массу и массу проблем в таком
случае.
Так что я решил дать ему шанс. При
личной встрече я пойму, имеет ли он отношение к убийству
собственного отца или нет. А дальнейшие его поступки в качестве
будущего короля покажут, насколько он мечтает о спасении
собственной страны. Ведь если он отвергнет спасительные перемены,
боюсь, революцию уже придётся устраивать мне. И козыря в рукавах у
меня пока имеются.
В общем, пока Астризия действительно
содрогалась от чудовищных новостей, я ждал обоз у опущенного моста.
Я переволновался немного, конечно. Но письма, которые я отправлял с
Голеадором чуть ли не каждый день, успокоили меня: обоз уже рядом,
обоз под усиленной охраной, в обозе уже все всё знали.
- Вижу, - Феилину я подарил подзорную
трубу из закромов, и он с ней практически не расставался. – Вышли
из леса. По восточной дороге приближаются.