- Мы не знаем, на что они могут быть
способны, если бы у них… Если бы они… Если бы они имели ту силу,
которой уже обладаешь ты, - загадочно пробормотал Фелимид.
Но я его прекрасно понял.
- Это ты намекаешь, что было бы
интересно посмотреть, что бы случилось, если бы Белый Великан или
безумная Длань Фласэза сняли с моего хладного трупа метки?
Божественный дар. Возможно, они оказались бы способны на
большее?
- Нет, - Фелимид очень старался
говорить осторожно. – Те двое – худший вариант для нашего будущего,
как многие уже успели убедиться. Но ещё хватает тех, кто не
обозначил себя. Кто не вышел на свет. Возможно, они более уверенно
смогут противостоять тому, с чем с трудом справляешься ты… Ведь
Иберик уже рассказывал мне, что с тобой происходит. А я знаю,
почему происходит. И знаю из Книги, насколько это опасно.
- Ну и? Может, наконец, поделишься со
мной? Может, наконец, расскажешь всё до конца?
- Я не знаю точно, что успел узнать
ты…
- Хватит нести чушь! Говори! Говори
всё без утайки!
Фелимид не выглядел тем, кто боится.
Он разговаривал со мной тихо, старался не повышать тон. То есть
старался не спровоцировать во мне ярость. Не пробудить гнев.
Но по лицу я заметил, что ему крайне
тяжко признаваться.
- Я не враг тебе, аниран, -
повторился он. – Поверь, это так. Я ведь давно за тобой наблюдаю…
Но я не могу позволить, чтобы дивное двуличие одолело тебя. Я знаю,
ты крепок, вынослив и непоколебим. Но, боюсь, даже такой, как ты,
не справится с той ношей, которую несёт.
- Я плевал на твои опасения! Я сам
буду сражаться. Никто за меня этого сделать не сможет. Ты лишь
можешь помочь, объяснив то, чего я не знаю.
Фелимид опять вздохнул.
- В Книге Памяти Смертных, в полной
версии, целая страница была посвящена тому, в кого может
превратиться аниран, неспособный стать милихом. Божественная
сущность, которым его наделили Великие для проверки крепости тела и
разума, будет испытывать его. Будет стараться подчинить. Будет
обещать сладость побед, всеобщее поклонение, величие перед лицами
тех, кто анирану не ровня. Божественная сущность будет соблазнять
анирана для того, чтобы понять, есть ли у анирана смирение.
Способен ли он обуздать гордыню. Способен ли держать в узде самые
низменные желания… Очевидно, что ни Белый Великан, ни аниран из
Флазирии на это неспособны. Лишь ты пока уверенно сопротивлялся
соблазнам. Но, к сожалению, это ни о чём не говорит, Иван. Дивное
двуличие неизбежно приведёт анирана к безумию. В это верит церковь,
которую основал Эоанит. Основал на фундаменте смирения. Он считает,
что нет нам спасения. Ибо ни один аниран, столь похожий на нас,
столь подверженный греху, как самый обычный человек, не сможет
обуздать ту силу, что скрывается внутри. Чем выше аниран будет
взлетать, чем больше частей божественной силы будет вмещать его
тело, тем сильнее он возгордится собой. Утратит облик. Перестанет
различать, что есть зло, а что добро. Чувство собственного величия
заставит его сжечь в огне половину мира. От выживших он будет
требовать поклонения и почитания. Сделает их покорными рабами.
Безропотным стадом, которых Великие никогда не примут в свои
объятия, когда придёт пора собирать Всходы. Чтобы спасти нас, чтобы
встретить Триединого, когда тот спустится с небес второй раз,
аниран обязан обуздать гордыню. Обязан справиться с искушением.
Обязан доказать божественной сущности, что он сильнее… И, конечно
же, обязан обуздать свой гнев, - финальное предложение Фелимид
произнёс, бросив на меня печальный взгляд. То есть как бы намекал,
что в курсе того, что с обузданием собственного гнева я справляюсь
крайне плохо.