— Ох, я не представила вас. Любаша, это Николай, а это моя лучшая подруга Люба.
Николай, который все еще оставался для девушек лишь черным силуэтом на фоне далеких огней, принял протянутую руку новой знакомой, но не пожал, а склонился над ней в поцелуе.
— Могу я поинтересоваться, куда вы направляетесь?
— Я хотела проводить Любашу до автобуса, она едет домой.
— Как насчет моих услуг?
— Ой, так ведь это просто здорово!
— Тогда милости прошу, — Николай отступил к темной машине и распахнул заднюю дверцу. В салоне вспыхнул свет. Первым на сиденье впорхнула Настя, потом стала усаживаться Любаша. Николай наклонился, чтобы захлопнуть дверцу и вдруг замешкался. Потом словно нехотя толкнул ее. Щелкнул замок, раздались негромкие шаги вокруг, и Николай сел за руль.
— Куда едем?
Любаша, чуть смущаясь, назвала адрес. Николай сначала довез Любу, а после, проводив ее до дверей, отвез обратно домой Настю. Едва закрыв за собой входную дверь, та сразу, чуть ли не бегом помчалась к себе в комнату, на ходу вынимая из кармана джинсов телефон.
— Ну и как он тебе? — заговорщически зашептала Настя в трубку и задушенно захохотала, услышав на том конце «провода» восторженный стон подруги.
Николай же, сидя за поздним ужином, тоже мечтательно улыбался — миниатюрная рыжекудрая подруга Насти все еще стояла у него перед глазами…
— Любаша, Люба, Любочка, Любовь… — пробормотал он себе под нос и потянулся со сладким пристоном.
Надо было ложиться. И так-то спать оставалось всего ничего: Петр Китагородцев планировал улететь из Н-ска в столицу первым же рейсом. «Отвезу, вернусь и еще досплю», — решил Николай, успокаивая себя. О причинах подобной торопливости Петра он знать не знал, но если бы понял, то теперь отнесся бы к этому с огромным прочувствованным пониманием, ведь столичный гость летел навстречу своей любви.
***
Петя переступил порог своей московской квартиры, но не успел даже раздеться, когда в дверь у него за спиной энергично позвонили. Он радостно распахнул ее и тут же принял в объятия стройную, коротко стриженную брюнетку, почти прыгнувшую на него с порога.
— О боже, Дина, как же я соскучился по тебе!
— Очень сильно? — требовательно спросила гостья, щуря и без того узкие по-азиатски раскосые и почти что черные глаза, и ее рука немедленно скользнула к молнии на Петиных брюках. — Оч-чень! — секундой позже констатировала она и счастливо рассмеялась. — И пахнешь так, что я текуууу…