Оно того стоило – успех не замедлил
прийти.
Через пару лет после старта карьеры я
уже сам руководил дюжиной молодых и дерзких сотрудников,
большинство из которых тщательнейшим образом подбирал сам. К рубежу
веков – с помощью этих младших и, конечно же, чутких старших
товарищей заработал свой первый миллион долларов, тогда в России
значимые доходы и расходы было принято считать в мертвых
американских президентах. Деньги мне к этому моменту приносила уже
не юриспруденция как таковая, хотя и без нее, разумеется, не
обходилось – а навык делать выводы и предлагать решения на основе
неполных, а то и противоречивых данных. В основном – верные выводы
и результативные решения.
В конце нулевых, достигнув предела
роста в рамках прежней структуры, я со своей командой – числом уже
не в один десяток закаленных «штыков» – отправился в
самостоятельное плавание. С наставниками, выведшими меня в люди,
расстался в целом по-доброму, сохранив за ними долю в своей прибыли
– конечно, уже не столь значительную, как раньше, но и суммы там
теперь фигурировали более чем солидные, так что хоть без трений и
не обошлось, но в итоге всех все устроило.
Так что дела мои шли хорошо. Очень
хорошо. Видимо, даже слишком. И в какой-то момент я, наверное,
зазнался. Переоценил свои силы. Возомнил о себе невесть что. Не
послушал добрых советов и аккуратных предостережений – и невзначай
перешел дорогу людям, даже отсвечивать на пути у которых
категорически не следовало. И что уж совсем непростительно – не
поспешил отступить, пока была возможность, пусть бы и с крупными
потерями, а какое-то время еще пытался гнуть свою линию. Ну и
закономерно довел процесс до стадии, когда деньгами проблему стало
уже не решить – кое для кого, не в России даже, вернее, не только в
России, поставить меня, выскочку, на место превратилось в вопрос
принципа.
На место на тихом погосте, называя
вещи своими именами.
Те из сильных мира сего, кто
теоретически мог бы за меня впрячься, сделать этого ожидаемо не
пожелали. Те же, кто помочь был все же готов – справедливости ради,
таких сыскалось не так уж и мало – сами оказались почти что
бессильны. Против лома нет приема, как говорится. В итоге мое
запоздалое отступление фактически переросло в сущее бегство. С
виду, наверное, паническое и беспорядочное, но на самом деле, как
водится, тщательно просчитанное. Увы, виться этой веревочке всяко
суждено было недолго, однако толику времени выиграть я все же
сумел. Как оказалось – лишь для того, чтобы войти сейчас в этот
темный московский подъезд. Рассказать кому – засмеют.