Он помолчал минутку, все еще стоя на коленях.
– Настоящие леди должны прощать, когда перед ними извиняются, – наконец выпалил он. – Я же сказал, что я сожалею. И я действительно сожалею. И прошу у тебя прощения.
Долгие уроки моей мамы, объяснения бабушки, весь мир, в котором мы жили, и мое собственное любящее сердце смягчили мою обиду.
– Ох, Ричард, ладно.
И слезы без всякой причины снова хлынули из моих глаз. Он ласково обнял меня и стал вытирать их своим носовым платком.
Потом мы долго сидели в молчании, пока первые звезды не показались на небе.
– Я не люблю, когда другие трогают мои вещи, – тихо и примирительно заговорил Ричард.
– Я знаю. – Этими словами я полностью приняла вину на себя. – И обещаю никогда больше не прикасаться к Шехеразаде.
Я могла бы пообещать и больше, но тонкий серп месяца выглянул из-за тучки и заглянул мне в глаза. Мне послышался тот странный поющий звук, который я всегда принимала за музыку сердца Вайдекра. Эта ночь не казалась мне мирной и покойной, она была какой-то зловещей. Свет луны словно предупреждал меня о том, что любовь Ричарда к своей собственности заходит слишком далеко и я не должна так охотно уступать ему.
Но странный момент прошел, и снова я сидела на сеновале с товарищем моих детских игр.
– Мастер Ричард не любит, когда трогают его лошадь, не правда ли? – с любопытством спросил Денч.
– Не любит, – ответила я, отрываясь от дум.
Я больше никогда не подходила к Шехеразаде, и Ричард забыл свой гнев. Впрочем, последние дни я мало видела его.
– Собака на сене, – пробормотал себе под нос Денч. – Я считаю, что вы и без всякой учебы научитесь скакать верхом, мисс Джулия. В конце концов, вы ведь прирожденная Лейси.
– Нет, – твердо сказала я и выпрямилась. – Я не стану учиться скакать верхом, пока не вырасту, Денч.
– Ну и ладно, – услышав упрек в моем голосе, спокойно согласился он.
Мы въезжали в великий покой вайдекрского леса.
– Хотите подержать поводья? – предложил он мне.
– О, еще бы! – с жаром согласилась я.
Джем иногда позволял мне править нашей старой двуколкой, но сейчас впервые мне довелось держать поводья великолепной лошади Хаверингов.
– Берите, – великодушно разрешил Денч и стал следить, как мои маленькие руки бережно взялись за поводья, словно это были дорогие ленты. – Умелые руки, – одобрительно пробормотал он. – У вас руки как у миссис Беатрис.