Я кивнула, едва слыша его. Солнечный свет скользил по моему лицу, ветер, ласковый, как пение птиц, дул мне навстречу. Целая стая скворцов на все лады распевала над нами в ветвях деревьев, а за лесом на заброшенном поле виднелись грачи.
– Мы могли бы не ехать прямо домой, – предложил Денч, глядя на мое счастливое лицо. – Давайте объедем вокруг мельницы и вернемся домой через деревню.
Я заколебалась, потому что все еще помнила историю о том, как забирали детей. Но в конце концов, Ричард ходил через деревню к викарию на уроки, и мама никогда не запрещала мне там бывать.
– Хорошо, – согласилась я.
И мы свернули на деревенскую улицу, проехав мимо заржавленных, всегда открытых ворот Вайдекра. Деревенская улица была пуста, лишь несколько бледных лиц виднелись сквозь закрытые окна. Денч кивнул сапожнику и кузнецу, они помахали в ответ, и мы свернули на поросшую травой дорогу, которая вела к общественной земле. Неподвижно замерло в воде мельничное колесо, на нем повисла давно высохшая травинка.
– Можно пустить лошадь галопом, если вы хотите, – снова сказал Денч.
И, совсем ни о чем не тревожась, я ослабила поводья и почувствовала, как коляска поехала быстрее и стук копыт по земле участился.
– Нравится?
– О да! – прокричала я, перекрывая стук копыт, и лошадь, словно поняв мой восторг, понеслась во весь опор.
– Тпру! – неожиданно тревожно закричал Денч и выхватил у меня поводья.
От неожиданности я чуть не упала со своего сиденья, но он успел подхватить меня и водворить обратно.
«Что?..» – хотела спросить я, но, проследив за его взглядом, увидела стоящую невдалеке Шехеразаду, без седока, с болтающимися поводьями. Увидев коляску, она вскинула голову и поскакала к нам.
– Черт побери! – негромко произнес Денч. – Где же этот криворукий?
Шехеразада подошла поближе. Я выскочила из коляски и подхватила волочащиеся по земле поводья.
– Ричард! – прокричала я в сторону леса. – Ричард, где ты?
Никакого ответа. Только тревожно вскрикнула сойка да дятел вспорхнул с дерева и полетел прочь.
Я вопросительно оглянулась на Денча, его лицо было озабоченным.
– Криворукий, – опять пробормотал он и стал осматривать Шехеразаду. – С ней все в порядке. Он, видно, просто упал. А где он обычно катался?
– Не знаю, – беспомощно пожала я плечами. – На общественной земле, среди холмов. В лесу. Везде.