— Здравия желаю. Предъявите пропуск.
Йошизава уже заранее достал небольшой документ, развернув
который можно было узнать некую основную информацию о нем и, что
самое главное, занимаемую должность. Солдат взял их через окошко в
решетке и бегло осмотрел. Капитана он знал лично и находился под
его руководством, так что эта процедура была скорее необходимой
формальностью. Буквально через несколько секунд он вернул пропуск
владельцу и сказал, что тот может войти.
Офицер отворил тяжелую металлическую дверь, которая к тому же
громко скрипела от любых движений, и вошел в саму гауптвахту — это
был еще один длинный коридор, только большинство дверей здесь были
такими же тяжелыми и железными, как и входная. Он направился
вперед, в главный зал — он знал, что именно там сейчас можно найти
большую часть его непосредственных подчиненных. Так и оказалось. За
столом и на диване рядом расположилось больше десятка рядовых
Кэмпэйтай, а так же сам лейтенант Сумита. Впрочем, увидев
командира, они все сразу встали, а лейтенант вышел с докладом, но
Йошизава остановил его командой «вольно».
— Покажи этих, с которыми разобраться без меня не
можешь.
— Есть! Отделение, за мной.
Все рядовые, как и капитан направились за лейтенантом, который
повел всех еще дальше по коридору в одно из помещений с железной
дверью. Сумита открыл дверь, правда и не с первой попытки — связка
ключей имела в себе довольно много почти одинаковых образцов, а
из-за нанесенных им же нечетких обозначений он вовсе спутал номер 9
и 19, ведь на последнем не было видно первой цифры.
Еще одна скрипучая дверь отворилась. Еще из проема капитан
увидел, что это было что-то типа допросной — камера находилась чуть
глубже и оставляла немало простора для действий солдат в самой
комнате, но не за решеткой. За решеткой находились какие-то люди в
зеленом камуфляже, хотя капитан не смог его распознать. Офицеров
приветствовал охранник с винтовкой. Это была тип 38 Арисака.
Йошизава подробнее рассмотрел заключенных.
Это действительно были люди в военной форме с камуфляжным
рисунком странной зелено-коричневой расцветки. И они действительно
имели шевроны с японским флагом, хотя и не таким, каким он
изначально представил — это был не «кёкудзицу-ки», военный флаг с
восемью или шестнадцатью лучами, а вполне себе гражданский
«хиномару», белое полотно с красным кругом в центре. Выглядели они
тоже вполне себе по японски и вряд ли были представителями другой
нации. Лейтенант в телефонном разговоре упоминал, что они без
какого-либо иностранного акцента разговаривают на японском как на
родном языке. Даже если это так, если они экстремисты или какие-то
гражданские диверсанты, на военные команды они вряд ли бы
среагировали незамедлительно — все таки это было скорее наживное
дело, рефлекс, вырабатываемый за время службы. По скорости и
правильности таких реакций можно было вполне отличить регуляра от
одного из многочисленных ополченцев, которых вот уже несколько
месяцев генералы обещали объединить в единое парамилитарное
формирование, но все никак этого не делали, даже при условии, что
численность действующих ополченцев разрослась почти до половины
численности Императорской Армии и Флота вместе взятых.