И, действительно, минут через тридцать впереди замаячил крест.
Возле креста стояла будка, типа телефонной, как раньше были, но
большего размера. Раза в четыре. Они еще кое — где стояли на улицах
моего города, прижавшись к домам, как молчаливые свидетели канувшей
в небытие эпохи. Когда мы подошли ближе, кот молча метнулся в
придорожные кусты, а я осталась одна. От такого неожиданного
кошачьего коварства, а следом волной накрывшего меня возмущения, у
меня открылся рот. Хотела что-то сказать этому пушистому гаду
вслед, но была вынуждена промолчать, так — как из будки показался
околоточный.
Это был мужчина богатырского роста и внушительных поперечных
размеров, одетый в серый плотный сюртук, перехваченный на поясе
ремнем. Вернее, на том месте, где должен быть пояс. Где-то ниже под
объемным животом на ремне в ножнах висело неопознанное мною
холодное оружие. На красной физиономии выделялись черные,
закрученные кверху усы и, строго сдвинутые к переносице, брови,
из-под которых недовольно посверкивали глаза. Он строго на меня
посмотрел:
— Кто такая? Куда идешь? — низким басом прогудел над моим бедным
ухом средневековый стражник. От страха я икнула. И уже хотела
сказать свое имя, как вдруг увидела на крыше будки своего Кота,
активно машущего лапами. Разум быстро вернулся в помутненное от
страха сознание:
— Так я Мириан, сударь. А вот мой документ, — быстро достала из
сумки свиток и протянула местному представителю власти: — Устала я
шибко. Не скажете, где ближайший постоялый двор найти можно?
Околоточный почитал, посмотрел на меня, видимо, противоречий не
заметил и отдал мой местный паспорт обратно в мои дрожащие
руки.
— Иди туда, — махнул рукой прямо, — Да поторапливайся. Скоро
темнеть будет, нечаво девке одной разгуливать по большой дороге, —
сказал и отправился на свой сторожевой пост. А я, быстро спрятав
бумагу в сумку, поспешила обойти будку. Впереди на обочине дороги я
уже заметила знакомые уши — локаторы и пушистый хвост,
выглядывающие из пыльной травы.
— Ну, ты даешь, Лелька! Если бы я тебя не остановил, и ты
проговорилась бы, он тебя и арестовал бы сразу. И попала бы ты
прямым курсом в тюрьму, — сердито ворчал этот вредина из семейства
кошачьих всю дорогу, пока мы спешно удалялись от околоточной
будки.
Я понуро молчала, признавая свою ошибку. Действительно, ведь уже
открыла рот, чтобы назваться настоящим именем. И если бы не
отчаянные знаки с околоточной крыши, которые семафорил мне кот,
сидела бы я сейчас на нарах в околоточных застенках. Мне себя так
стало жалко! Ну, за что вот это все свалилось на мою бедную голову?
Вот зря не слушала Ксюшу, когда после каждого моего неудачного
эксперимента она советовала: «Мадлен, тебе надо почистить
карму!»