. Так, по определенным признакам можно выделить, например, группу растений. Эту группу в соответствии с другими признаками можно разделить на другие подгруппы – низшие и высшие растения; в свою очередь, эти группы можно также разделить и т.д., и т.д., и т.д., до тех пор, пока каждое конкретное растение не будет классифицировано как принадлежащее к какой-то группе. Это уже больше, чем простое описание. Здесь явно присутствуют следы разумности. Но только лишь следы и не более того. Здесь нет движения, признаки – только косные устойчивые определенности, лишенные истины жизни. Разум продвигается дальше в нахождении самого себя, разум «…должен уйти от косной определенности, обладавшей видимостью постоянства, и перейти к наблюдению ее в том виде, в каком она поистине есть, т.е. в соотношении ее с тем, что ей противоположно» [7, 134]. И разум находит законы. Закон и есть это соотношение определенности с собой как понятие. С одной стороны («Я в себе»), закон есть чистое понятие, с другой стороны («Я для себя»), закон являет себя в реальности, в предметном мире. «Закон имеет силу закона потому, что он проявляется в явлении и в то же время в себе самом есть понятие» [7, 135]. Любой закон есть отношение всеобщей необходимости к своему проявлению в действительности. Это отношение в математическом формализме любого закона опосредствуется через знак тождества «=», где с одной стороны выступает всеобщность, а с другой стороны – отражение этой всеобщности в реальность. Но всякое отношение в чистом виде есть мысль. В законе разум наконец-то узнает самого себя и приходит к достоверности того, что он сам, то есть мышление, есть вся реальность. Отсюда, материя – это не то, что можно видеть, осязать, чувствовать, но то, что можно только мыслить. Всякое определение материи в ее чистом виде есть некая мысленная конструкция, логическая категория; мы можем ощущать только какое-то конкретное проявление этого определения в реальности как действие законов. Отсюда, всякий материалист – это наивный, по-детски еще не осознавший себя идеалист. Он не осознает, что в основание своей веры – материализма – он всегда вкладывает понятие и только понятие, то есть некую мыслимую, идеальную конструкцию. Отсюда – материализм есть частный случай идеализма. Гегель определяет это как «разум, который еще остается инстинктом». «