Уроки живописи. Эхо. Стихи и переводы - страница 3
Шрифт
Интервал
В это время мимо
пронеслась с сиреной
санитарная машина.
На мгновение я решил,
что это за мной.
>Танец
Ни один здравомыслящий человек
никогда не будет танцевать
Цицерон
осторожно наступаю на доску
косо уходящую в воду
поскальзываюсь и отдергиваю ногу
она на весу
балансирую на одной ноге
полуприсев и раскинув руки
держу шаткое равновесие
ни здесь ни там
>Питер-Пауль Рубенс, «Охота на кабана»
Рукою сильной, мышцею простертой,
ладонью открытой повели остановить.
Чуть наклони вперед,
кивни кончиками пальцев —
хватит, мол.
Дай ему распороть эту свору песью,
повисшую на щетине,
отшвырнуть бревно,
за которым прячутся мужики,
ворочаются поторапливаясь,
кряжистые лодыжки упирают,
выставляют длиннорогие шипастые вилы.
Замрут собаки в прыжке, застынет выдох в трубе.
Он лишь хотел опьяниться гнилой травою,
настучать письмо вслепую по клавишам корневищ,
по слою жухлых листьев туманом расправиться мощно,
хлынуть, пролиться в лес ручьями темными томными.
Позови санитаров, врачей, сиделок милосердных,
знахарей, ворожей, шаманов камлающих
с корпией паленой, йодом летучим.
Тебе ли не знать,
вынюхали, взвесили, отмеряли они —
сердце его похоже на человечье,
на их одряхлевшее.
Они за сердцем его пришли,
эти всадники, что ворвутся вот-вот
с копьями, клинками, мушкетами,
алебардами, арбалетами, стилетами,
лезвием за спиной, заточкой, ложкой тупой,
разогнутым крючком с заусенцем ржавым.
Объясни им, что опоздали они, дураки.
Пацан этот, под картиной спящий,
с ангиной и жаром в градуснике под мышкой
забрал его сердце, ну и что, что нечистое,
зато о страхе забыло, смерти не знает —
только такие побеждают.
Не буди его,
операция по вживлению прошла успешно:
немного ярости, немного слез.
Забрал он жестоковыйность веселую
под наркозом боли горловой
с фурацилином канареечным, прополисом на спирту,
здесь, за перегородкой, где темно и тихо,
где он один и все одному.
Пару дней еще, и выйдет к ним.
>Старые доски
Инне Романовой, художнице
Я вышел, но остался в комнате магнит
высокой стойкости в иссохших досках.
Смола воспоминаний застыла по щелям.
Сознайся, расскажи, о чем она темнит,
что за сюжет в глотках и папиросках
скрипит и стонет по ее петлям?
Лишь пальцем проведи, апрельской бирюзой
ответит львиный лик и пастораль прольется.
Нахлынет стук дверей и каблучков
и хохот шелковый и комариный зной
и мёдом медным в строгости пропорций