Аэронавтика. Рассказы - страница 10

Шрифт
Интервал


– Лечение страхом – новое прогрессивное направление современной медицины…

Кто-то снаружи неосторожно тронул шалаш, от чего тот весь качнулся. Доктор продолжал:

– Когда человек боится, он забывает о болезни, потому что страх за свою жизнь мобилизует все силы организма и концентрирует на спасении, человек забывает о своей болезни.

Летучая мышь влетела в шалаш и лизнула врача в щеку. На щеке выступила кровь. Врач достал носовой платок и приложил к щеке. Пациент сидел также задумчиво смотрел на ружье, лежащее в ногах. Доктор продолжал:

– Открываются внутренние резервы организма и болезнь неминуемо отступает.

Вблизи шалаша раздался многоголосый голодный вой. Пациент, тоскливо и жалко улыбаясь, сказал:

– Я уже чувствую себя здоровым.

Доктор довольно потер руки и сказав: Дело сделано, – вышел из шалаша. Снаружи донеслись звуки убегающих шагов, рычание, слабый крик, бульканье, рычанье и хруст костей. Врач остался до конца верен клятве Гиппократа.

Зной

Зной витал над городом. Асфальт раскалился и поплыл. Машины в нем вязли, загорались и глохли. В фонтанах на дне лежали сварившиеся глупые воробьи и, вообще, редкая птица уже могла долететь до середины хотя бы чего-то. Кошки уже не дремали на солнышке, а обессиленные безжизненно висели на деревьях. И только люди легкомысленно играли в карты в бункере подземного бомбоубежища.

– Делайте ставки, господа! – крупье зловеще улыбнулся. Иван поставил на карту последнюю рюмку воды. Карта оказалась бита.

– Ты проиграл, – на плечо Ивана легла тяжелая рука вышибалы, – Сходи, проветрись.

Крупье хмыкнул. Игра была смертельной.

Костя Карманов

АЭРОНАВТИКА


Аэронавтика

Пал Палыч поднимался все выше и выше. Небо становилось все прозрачнее. Самодельный дирижабль, похожий на огромный кусок измятого пластилина, плохо слушался руля, но стремился на восток и вверх всем своим раздутым угловатым телом.

Мимо пролетели чайки, насмешливо крича. Пал Палыч преломил буханку черного хлеба и накормил чаек.

Потом наступила тишина. Стрелка высотомера застыла на отметке: Очень высоко. Дышать становилось все трудней. Пал Палыч схватился за грудь, но спускать гелий не стал, хотелось подняться еще выше, так высоко, чтобы среди бела дня стали видны звезды. Потом, корчась от удушья, упал на дно корзины и услышал голос:

– Ну и куда ты прешь?