– В небо!.. – прошептал Пал Палыч, рот сводила судорога. Помолчав, чей – то голос сказал:
– Ну, давай.
Ошметки дирижабля нашли, на давно не кошеном совхозном поле, а Пал Палыча никто не нашел.
Мария колдовала над циркулем. Совершала над ним: то судорожные, то плавные пасы. Бормотала и тихо завывала. Шептала шипящие и цокала звенящими согласными. Потом привстала и направила бешенные потоки колдовской энергии, исходящие из тонких, жилистых рук, прямо на него.
Циркуль шевельнулся, как-будто во сне. Потом привстал, подломив одну ногу, неловко крутанулся на ней, склонился, как-будто в поклоне и замер.
Мария обессилено уронила руки на стол. Циркуль, в раздумьях застыл в нелепой позе. Момент осознания себя в мире, в бытии на этом покрытом белой льняной скатертью, столе оказался тяжеловат. Как жить дальше? Кого любить, кого ненавидеть, с кем петь песни под Луной? Неужели с этой сумасшедшей огромной девицей он проведет остаток дней? Нет! Только не это!
Циркуль решительно шагнул в сторону открытого окна.
– Куда ты?! – воскликнула Мария
– На кудыкину гору! – грубо ответил циркуль и вышел в окно.
Брахмапутра (печальная легенда)
Ее звали Брахмапутра. Она была обыкновенным, хрен знает чем. Бесформенная, но с лапами, на спине шерсть, на животе живот. Во рту, украшенном сочными губами, длинные клыки и синий язык. А вот глаза у Брахмапутры были удивительной красоты, неземной глубины, когда она ими поводила, облака на небе потрясенно проливались дождями, а дрозды падали в обмороки прямо с веток.
Но появился он – этот бесстрастный красавец – блондин. На которого, ее поволока вообще не действовала. Эгоист и равнодушный бог с холодными голубыми очами. Когда он шел по двору, мимо гаражей, кошки теряли сознание, а женщины с кошелками падали на колени и начинали восторженно рыдать. Такая во дворе случалась какофония.!
Брахмапутра пряталась, за давно остывшей кирпичной трубой домовой котельной и следила за ним восхищенным взором.
Потом она решила написать ему письмо с признанием в любви.
– Милый мой, ясный! – писала она, – Как мне жить далее без тебя? Как взаимодействовать с реальностью, если только ты – настоящий, такой родной и далекий. Недоступна мне ласка твоя и губы твои плотно сжаты. Что мне делать – скажи, любимый?!
На что блондин ответил ей коротко и ясно, так и написал на заборе: Иди на..й!