Второе «я» Мати отползло с вершины холма. На мгновение его сознание унесло прочь, он вернулся к шлюзу Крессида, на яркую рыночную площадь, в городок, далекий от ужасов древней битвы.
Но Фьяней снова его позвал.
«Иди ко мне, Мати! – шептал он. – Иди, посмотри… Ты ведь хочешь увидеть, Мати. Ты хочешь знать правду…»
И Мати снова шагнул в полусон. Стал смотреть сквозь время.
«Тут нечего бояться, – повторял он себе, – история – это прошлое, а прошлое не может меня коснуться».
И он опять затаился на вершине холма в глубинах Фьянея. Несмотря на пульсирующий солнечный свет, на небе появилась луна, полная и смертельно бледная. «Кто оплачет Тигровых? – шептала она. – Кто будет их помнить, если не останется никого, кто мог бы погоревать?»
Взгляд Мати обшарил долину, изучая рассыпанные по ней тела павших Тигровых. И наконец увидел это: темную массу, несшуюся над песком с неземной скоростью. Там, где она проходила, оставалась только смерть. Внезапно существо остановилось, и Мати впервые смог как следует его рассмотреть. Мати узнал этого кота – он встречался с ним прежде в темных лабиринтах Фьянея. Это Сюзерен, безжалостный вожак Са Мау. Мати ослабел от страха. Дрожа, он наблюдал, как Сюзерен поднял голову и повернулся, глядя злобными черными глазами на вершину холма.
Он не может меня видеть, сказал себе Мати. Он не может видеть сквозь время! Не может…
Их взгляды встретились, и мир завертелся. Мати слышит крики кошек, треск пламени, раскаты грома…
Сюзерен тянется сквозь Фьяней, сквозь историю… и он идет за Мати.
Прилив и отлив у шлюза Крессида
Вдали от пустыни в сердце древнего мира жизнь продолжала бурлить вдоль реки у шлюза Крессида. Разные насекомые скользили по поверхности воды и жужжали над головами. Голуби пили из луж у края берега и плескались в них. В глубине илистой воды метались рыбы. Маленький красновато-коричневый кот сидел в высокой траве, глядя на воду. Он думал о реке своего детства – широкой реке, что текла через земли двух воюющих империй. Он склонил голову набок, пытаясь увидеть свое отражение. Его черты покачнулись в воде и исчезли.
Мати снова повернулся к рыночной площади, которую теперь называл своим домом. Площадь бурлила жизнью. Люди толпились у прилавков, слушали музыку, болтали. Продавцы еды подавали им горячие сосиски, лапшу и острое карри, взамен получая бумажные деньги и блестящие монеты. Несколько кошек болтались поблизости, ожидая, когда можно будет подобрать кусочки мяса, которые люди роняли, даже не заметив.