- И слышать ничего не хочу, брат
Бартоломео! – заявил Фриц. – Мы поговорим с вами позже, когда я
немного оправлюсь.
- Да, действительно, тебе лучше сейчас
прилечь, - согласился с начальником штаба разведчик, на мгновение
приложив ладонь ко лбу немца. – У тебя жар, Фриц! И рана
открылась…
- Проводи меня, Михаэль, - попросил
оберст-лейтенант. - А с вами, господа инквизиторы, мы еще
разберёмся! – пригрозил он макаронникам «на прощание», покидая
избу. – Нам туда, - указал он направление движения. - Я занял
лучшую избу в этой дыре, - похвалился Кремер между делом, указав на
высокий дом с яркими резными наличниками.
- Может, лучше в лазарет, Фриц? –
спросил Чумаков, чувствуя, как тяжело наваливается на его плечо
оберст-лейтенант.
- Нет, мотнул головой Кремер, ненавижу
запах лекарств и больницы! О! Тухель! - заметил он мелькнувшую
невдалеке знакомую фигуру солдата. – Ко мне, живо!
- Вы живы, герр оберст-лейтенант! –
обрадовался шутце, подбегая к начальнику штаба. – Там пару наших
парней ранило…
- Я вижу, шутце! Не слепой! – вновь
отчего-то разозлился оберст-лейтенант. – Где вас таких, тупых,
набирают, Тухель?
- Призван в Гельзенкирхене, герр
оберст…
- Я понимаю, что в твоей деревне
думать было не обязательно, Тухель, - вновь заткнул рот солдату
Кремер. - Но хоть чуть-чуть в голове мозгов должно же
быть?
- Яволь, герр обест-лейтенант, должно!
– вытянувшись по стойке смирно, гаркнул шутце.
Чумаков так и не понял, кто здесь
придуривается, а кто кого за дурака держит. Но судя по поведению
Тухеля, он давно привык к таким вот придиркам начальника штаба и
относился к ним весьма философски.
А вот Кремера такая позиция отчего-то
бесила. И он, как тот командир из бородатого анекдота, постоянно
прикапывался к подчиненному: то – «почему в шапке?», то – «почему
без?». Но лезть в эти разборки Чумаков не желал, ему нужно было к
ночи избавиться от опеки Фрица и постараться выйти на связь с
партизанами.
Руководством было оговорено несколько
мест и дат, когда с ними возможно было встретиться. И сегодняшняя
ночь была одной из них. Чумакову было бы куда проще, если бы в
Тарасовке присутствовало местное население, но после странной… даже
очень и очень странной диверсии, жители, опасаясь мести оккупантов,
частью ушли с партизанами в лес, а частью – рассосались по
окрестным деревням.