После продолжительного грохота автоматных очередей внезапно
наступила тишина. Уши звенели, заглушая собой звуки барабанящего
сердца в груди. Студенты стояли, словно вделанные в бетон,
притаившись и всмотревшись в серую пелену, что сгущалась в десяти
метрах от нас. Никто не издавал ни звука, стараясь вслушаться в
какой-либо шорох. Однако наступило глухонемое затишье, и твари
больше не высовывались.
Так мы простояли в немом ожидании несколько минут, это точно.
Лишь убедившись, что атака прервана, или вовсе закончена, Виктор
Петрович выпрямился, опустил автомат дулом в пол, достал из
нагрудного кармана рацию и проговорил:
— Андрей, что там у тебя?
Он держал её у своего лица, зорко вглядываясь в туман. Рация
молчала, ответный голос в ней не прозвучал. Немного подождав,
Виктор Петрович хотел было повторить свой вопрос, но в этот момент
затрещало:
— Всё в порядке у нас! Сдержали их!
— Все целы? Никто не пострадал? — спросил Виктор Петрович.
— Так точно! — раздался голос, перебиваемый треском.
Старый охранник вздохнул, положил рацию в карман, свесил автомат
на плечо дулом вниз и обратился к нам:
— Отбились. Но пока не расслабляемся. Ждём.
Студенты молча стояли, смотря на пространство снизу, свободное
от мглы и заполненное мёртвыми тушами. Сколько же их было здесь? Я
начал считать, и когда дошёл до двадцати, то прекратил. Неприятное
было занятие, да и чувство тревоги не отпускало. В любой момент из
завесы могли появиться новые. Так мы стояли минут десять, наверное.
Часов не было, но я мысленно отсчитывал секунды, отвлекаясь от
этого неприятного и лениво ползучего ожидания. Нет ничего хуже
этого чувства. В такие моменты, как я думал, человек на самом деле
не испытывает ни страха, ни волнения по отношению к чему-либо или
кому-либо. Это что-то не пугает его на самом деле, внушает
страх именно ожидание встречи с этим. Раньше боялись идти
к стоматологу, но боялись не самих стоматологов, а испытывали страх
из-за длительного ожидания этой встречи. И нервы в этот промежуток
утомительно льющегося времени натягиваются как гитарные струны. А
когда приходишь, наконец, к стоматологу, располагаешься под
слепящим светом и слышишь ласковый голос, доносящийся из-под
марлевой маски, то страх спадает как таковой.
Мы не боялись этих тварей, поначалу лишь испытывали страх. Потом
научились с ними бороться, и когда те вновь вылезают из мглы, мы
делаем уже привычное для себя. Неидеально, конечно, ибо среди нас
мало тех, кто в прошлой жизни держал в своих руках оружие и тем
более стрелял, даже по мишеням. Однако справляемся.