— Вострицкий Роман?
— Здесь! — ответил Рома и присоединился к нам с доброй улыбкой
на лице.
Виктор Петрович посмотрел на каждого из нас и, поймав его
суровый и лишённый всяких красок взгляд на себе, улыбка сползла с
моих губ. Командир поисковиков демонстративно убрал от меня глаза,
переключив свой жёсткий взор на другого бедолагу.
Ректор назвала ещё с десяток имён, и когда она закончила,
закрыла планшет.
— Что ж, на этом, думаю, всё. Есть у кого вопросы? — спросила
она, осматривая группу, стоящую перед ней.
— А скажите, — донеслось откуда-то из глубины толпы, — где
вторая группа, что уходила в последнюю вылазку? Почему та ещё не
вернулась?
После этого вопроса в вестибюле повисло молчание. Долгое,
выжидающее, неприятное. Студенты оборачивались на того, кто стоял в
самой гуще – на того смельчака, что решился задать этот вопрос. Я
пристально глядел на лицо ректора. Было видно, что вопрос застигнул
её врасплох. Хоть она старалась и не показывать это на виду, но её
глаза как-то необычно раскрылись, а губы слегка поджались.
Наступившая тишина, когда даже шептание было прервано, словно
палящее солнце в невыносимо жаркий день начала жечь её, и она,
чувствуя этот дискомфорт и молча смотря то на одного, то на другого
в толпе, не могла произнести ни слова.
Тут вышел вперёд Виктор Петрович, всё так же сурово оглядывая
всех. Он прижал руки к бокам и его бас разлетелся над нашими
головами:
— Во избежание возможных прецедентов, которые являются в
нынешней тяжёлой ситуации недопустимыми, некоторая информация не
может быть оглашена. Кроме того, мы не можем гарантировать
достоверность какой-либо информации, которая так или иначе может
просочиться, без тщательной проверки. Думаю, этого ответа вам будет
достаточно.
Студенты молчали, ибо ни у кого не хватило смелости продолжать
задавать вопросы. Виктор Петрович, словно старый волк, осмотрел
толпу, подождал немного и сказал спустя минуту:
— Что ж, раз вопросы исчерпаны, то собрание считается
оконченным. Расходитесь все на свои места, у кого смена, у кого
отдых или что-то ещё. Те, которые освобождены от повинностей: кто
сейчас выходит на смену в дозор – заступайте, другие, у кого сейчас
другая работа, отправляйтесь на неё, освобождение получите со
следующей смены. Всё, расходитесь.
Толпа начала медленно и неохотно рассасываться. Я, Максим и
Роман шли втроём, ибо сейчас наступала наша смена в дозоре. Пока
Андрей Скворцов стоял и о чём-то болтал с ректором и Виктором
Петровичем, мы не теряли времени и болтали, дожидаясь своего
распределения.