Он развернулся, выставив руку вперёд, и тёплый свет от его лампы
пронзал скопившийся мрак коридора впереди. На миг мне показалось,
что Максим от чего-то боится шагнуть вперёд – он всё стоял и
всматривался, приглядывался как-то, будто бы не был уверен в том,
что действительно пойдёт вперёд. Потом он еле слышно вздохнул и
сказал, будто бы мне, будто бы самому себе:
— Ну, я пошёл.
И шагнул в темноту. Я некоторое время стоял на месте, светил в
ту сторону, в какую шёл Максим, а потом развернулся и пошёл в
противоположную. В отличие от нижних этажей, коридор на этом был
практически полностью погружён во мрак. Единственный островок света
располагался в десяти шагах от меня – привычный стол, стоявший у
стены, а на нём коптила настольная керосинка. Противоположная же
сторона коридора, куда пошёл мой напарник, была полностью укутана
темнотой, и я сейчас обрадовался, что не мне придётся блуждать по
ней. Та сторона и корпус, к ней прилегающий, вообще не освещены, и
я лишь посочувствовал Максиму.
Тот уже скрылся во тьме, хотя его шаги слабым отзвуком всё ещё
долетали до меня. Я молча шагал вперёд, держа керосинку под рукой,
освещая себе стену справа, пол под ногами и потолок. Он был таким
низким, что до него можно было дотянуться рукой, если встать на
носочки.
Когда, наконец, и шаги Максима поглотила тьма, я почувствовал
странную тоску на душе, ощутил себя словно брошенным здесь. Я
чувствовал одиночество, и это чувство почему-то внезапно нахлынуло
на меня, а потом так же внезапно отступило. Пройдя, наверное, шагов
десять от центра, я остановился. Мне показалось, что в спину мне
кто-то смотрит, чей-то пристальный взгляд. Не сразу заставив себя,
я медленно обернулся, выставив вперёд лампу. Впереди сгущался мрак,
но мне чудилось чьё-то внимание, не сползающее с меня. Я немного
прищурился, чтобы всмотреться в темноту, и произнёс:
— Макс?
Но ответа не последовало.
Я простоял так некоторое время. Мне казалось, что Максим сейчас
стоит там, подальше от меня, и, возможно, решил меня как-то
разыграть. Я водил светом фонаря, рассекая тьму, потом сделал пару
неуверенных шагов назад.
— Да не, бред какой-то, — сказал я про себя, после чего
развернулся и пошёл дальше.
Ощущение чьего-то бдительного взора не оставляло меня; с каждым
шагом оно, словно паря в пустоте следом за мной, становилось всё
острей. Дойдя до поворота в другой корпус, я ещё раз обернулся,
осмотрелся, но за мной расстилался только мрак, рассеянный лишь в
паре шагов от меня светом стоящей на столе керосинки.