Как и он, Корлис боролся за жизнь. В конце концов, его болезнь
отступила, и он выздоровел и снова стал сильным. Имели ли к этому
какое-либо отношение Семеро, Деймон не знал. И всё же он начинал
сомневаться, так ли это, потому что Корлис в прошлом году вел себя
странно.
Когда Корлис пришел в себя после болезни, он в замешательстве
смотрел на окружающий мир, как будто не узнавал его. Однако
довольно скоро его замешательство сменилось удивлением, и он
ухватился за свой новый шанс в жизни. Мальчик превратился в
неистового парня, вечно пускающегося в какие-то приключения.
Корлис всегда был близок со своими младшими братьями, Рекаром и
Аураном. Но после Дрожи их связь только укрепилась. Теперь они были
не разлей вода и постоянно проказничали, что раздражало Деймона, но
в то же время доставляло ему одну из последних радостей.
И всё же за энергией и напором восьмилетнего мальчика скрывалась
вновь обретенная зрелость, мудрость, которая, казалось была не по
годам велика. Порой, когда Деймон разговаривал со своим внуком, ему
казалось что он разговаривает с мужчиной, а не с мальчиком. В его
глазах цвета индиго было что-то такое, чего раньше там не было.
Лишившись родителей, Корлис, естественно взял на себя
ответственность за своих младших братьев. Едва не умерев, он обрёл
новое понимание жизни, словно хотел извлечь из неё максимум пользы.
Всё это имело смысл… и всё же он не мог не задаться вопросом, есть
ли в этом что-то ещё.
Его размышления были прерваны стуком в дверь.
— Войдите, - скомандовал он.
Вошёл мейстер Десмонд, у него были светлые волосы песочного
цвета и фиолетовые глаза, что указывало на его валирийское
происхождение. Деймон знал, что Десмонд когда-то был членом его
собственного дома, хотя и отдаленным. Он специально пригласил
мейстера из Дрифтмарка после того, как предыдущий умер от
дрожи.
— Мейстер Десмонд, что привело вас сюда в это прекрасное утро?,-
спросил его Деймон.
— Ваш внук, милорд , - сказал тот с лёгким раздражением.
— Что он натворил на этот раз?, - спросил он тяжко вздохнув.
После Дрожи у Корлиса развилась довольно раздражающая склонность
рисовать каракули или записывать что-то на уроках, и к большому
раздражению Десмонда, он казалось, всегда мог понять почти всё,
чему его учили, не обращая ни малейшего внимания.