Совсем уж в чернуху ударяться не стал, а то мало-ли, нужно было
все же сначала дождаться утверждения Пленумом, а потом уж махать
шашкой направо и налево. Основную мысль попытался донести такую,
что мол мы коммунисты, конечно, идем правильно дорогой и никто
резко дергать штурвал не собирается, но и закрывать глаза на
проблемы, заметать их под ковер и делать вид, что у нас все
идеально – при том, что это далеко не так, - я тоже не позволю.
В целом мою речь приняли смешанно, но тут опять же меня
поддержал Громыко, за ним Воротников, что мол да, все правильно так
и надо. В том ключе, что ты Михаил Сергеевич давай, дави их всех, а
мы тебя поддержим. Видимо не только я видел все эти проблемы, а
ежегодные «гонки на лафетах» уже совсем народу осточертели.
Прямо из зала заседаний отправились на Пленум – с коротким
перерывом на попить воды и пошушукаться – в этот же момент приехал
Романов. По его красному от гнева лицу было понятно, что итог
дележа власти ему не понравился, но протестовать бывший глава
Ленинграда не стал. После драки, как говорится, кулаками не
машут.
Пленум принял все предложения Политбюро, единогласно
проголосовал «за». Нравятся мне все эти потуги на демократию, не
понятно, зачем они вообще нужны при таком единодушии.
После Пленума пообедали и собрались в кабинете Громыко – мне
новый кабинет в Кремле еще только предстояло выбрать – более тесным
кругом товарищей. Сам хозяин кабинета, Воротников, как человек,
которому можно было всецело доверять в Политбюро. От кандидатов –
Долгих и Чебриков. От секретарей – Лигачев и Рыжков. Все – вот
шесть человек, которые должны были сформировать на первое время мою
команду.
Часть моих людей явно удивилась отсутствию Шеварнадзе и Алиева,
которые являлись моими сторонниками. Но если со вторым еще можно
было работать, и даже мысли у меня уж были по этому поводу
кое-какие, то Эдик… От Эдика я хотел держаться подальше и по
возможности вообще убрать его из власти. Лучше бы, конечно,
закопать где-нибудь в леске, но, к сожалению, такой возможности не
имелось. Пока во всяком случае.
- Андрей Андреевич, возьмете на себя Верховный Совет? – Не
отходя от кассы принялся я решать кадровые вопросы.
- Если партия скажет надо – возьму. – Не без удовольствия в
голосе ответил Громыко. Теоретически именно глава Верховного Совета
считался и главой всего государства, но у нас система была хитрой,
реальная власть и теоретическая далеко не всегда сходились в одной
точке.