— Вы нелюди, - заорала Фаба. Сани качнулись.
— В следующий раз мы заберем весь скот. Я не привык приезжать по
два раза, - спокойно сказал мужчина. Сани качнулись еще раз и…
тронулись. Мне было и страшно, и радостно оттого, что эта ужасная
жизнь, ставшая отчасти уже привычной, меняется. Я вдруг подумала,
что хуже того, что я переживала здесь, быть уже не может.
Успокоив себя тем, что коли прижмет, смогу вернуться, я чуточку
раздвинула шкуры над головой, чтобы было чем дышать и хоть немного
видеть белый свет. Обещала себе выдержать побои от этих жутких баб,
коли придется, а потом убежать весной. Не могло быть, чтобы все
люди в этом мире были как они. Он бы давно уже погиб.
Прикинув, что мы уже выехали на ту самую дорогу в лесу, я начала
мерно считать секунды. Чтобы хоть чуточку понимать время. Скорость
я обозначила в отрезке от двадцати до тридцати километров в час.
Они или не торопились, или ехать быстрее было просто
невозможно.
Проснулась я, когда сани резко остановились. Мужик, который
входил в дом Фабы, начал раздавать указания. Голосов было много. Я
корила себя за то, что заснула и не проконтролировала ситуацию, но
успокоила тем, что выпрыгнуть я все равно не смогла бы
незаметно.
«Теперь будь что будет», – решила я и принялась ждать
развязки.
Меха с меня подняли, когда лошадь заехала с санями под
навес.
— Эт-то еще кто здесь? – я даже не смогла определить, сколько
лет этому человеку, вылупившемуся на меня. Судя по голосу, не
больше шестидесяти, а вот внешне все восемьдесят. Справная, но
старая, вытертая шапка на голове, зипун, как у меня, но толстый.
Видимо, шерсти в нем было куда больше, нежели в моем, на рыбьем
меху.
— Тише, прошу вас. Не кричите. Я не наврежу…
— Навредишь? – переспросил он удивленно, а потом начал хохотать
так, что шапку приходилось держать руками, чтобы та не свалилась от
его конвульсий. - Да тебя три комара с ног собьют, а еще пять
унесут за белые горы.
— Ну вот видите, а в хозяйстве я такая ловкая, что диву даешься.
Я и воду принесу, и дрова, и постираю, и сготовлю чего надо, а если
кому грустно, то и станцевать могу, - выбираясь из своего убежища,
тараторила я. - Только не выгоняйте, я там умру. Видит Бог, умру.
Не берите грех на душу.
— Откуда ты? – все еще улыбаясь, спросил дед.
— Я не знаю. Только мне надо к лорду. К лорду, который покупает
нежить.