— Оставь, а? Сгинет ведь в снегах, - дед просил за меня, как за
родную, и мне даже захотелось уйти с ним и жить, где придется. Я
всегда была той самой побитой собачонкой, которая идет за первым,
кто ее погладит.
— Я могу кормить детей. Не смотрите, что такая маленькая, -
решила вывалить я всю правду. - Перетягиваться не буду. Кормлю уже
больше месяца. Пусть хоть пойдет на доброе здоровье.
— Снимай, - она одними только глазами указала на мой зипун. Я
торопливо развязала узелки и распахнула его. Ильза сначала чуть
отошла, но потом приблизилась вплотную и ощупала грудь под платьем
руками. Широко распахнув глаза, отняла ладони от груди и посмотрела
на них. Молоко сочилось по ладоням.
— Возьмите, прошу. Мне некуда идти, - я не решалась сказать о
своем сыне, ведь это могло быть против правил. А так я имела
возможность хотя бы попробовать!
— Идем, - старушка отвернулась и, грациозно маневрируя между
столами и котлами, пошла от нас.
Я быстро улыбнулась деду и в порыве чувств даже схватила его
ладонь и сжала.
— Беги. Только не зли ее, девка. Ой, не зли…
Из зала было несколько выходов. Выйдя через один, мы снова
оказались в узком коридоре. Перед нами откуда-то взялся парнишка
лет тринадцати с факелом. Я шла за этой царственно прямой спиной,
прикусывая губы. Если все получится, я никогда больше не увижу свою
семейку.
Как бы это не было странно, но из этого коридора мы снова вышли
на улицу. И я впала в еще больший ступор, чем настигший меня при
обозрении замка в первый раз.
Это был внутренний двор. Огромная башня имела пустую сердцевину.
Здесь, в отличие от места, где стоял навес и шлялись люди, было
тихо. Снега почти не было, и тот был засыпан соломой. Миновали по
прямой двор диаметром метров пятнадцать, не меньше, и вошли в дверь
в противоположной стене. Снова коридор, холод от стен и ужас. Вдруг
идущий впереди мальчик наклонился вправо и плечом открыл небольшую,
как и на входе, дверь. Ильза последовала за ним, даже не
обернувшись, чтобы проверить, иду ли я туда, куда следует.
Там началась лестница. Самая настоящая винтовая, каменная, как и
стены. Узкая и от этого страшная для меня, как извращенная версия
гроба.
Круга через три мы снова вышли в коридор, который закончился
дверью. Мальчик постучал, дождался, когда откроют, и отошел, чтобы
впустить нас.