— Это Алиф. Он с нами приехал. Мы с ним росли вместе, как с
братом, - все тем же спокойным голосом ответила Луиза. - Он в
Несбори такие игрушки делал, что все диву давались. Птички там
всякие, лисички. В них дуешь, и звуки разные получаются. Если из
нескольких дуть, то на музыку похоже.
— И чего он тогда на поле делает, раз по свистулькам мастер? –
тут даже я не смогла сдержаться. Паренек и правда был до того
слабеньким, что ему только свистульки в руках держать. И то не все.
Гребут всех под одну гребенку.
Меня в интернате как-то в качестве общественной помощи поставили
в группу, которая шила. А я терпеть не могла это дело всем своим
сердцем. Мало того, что косячила постоянно, так еще и приходила с
этих общественных работ, как с каторги. А девочку, что шила лучше
других, поставили на кухню. Вот мы и пылали все костром ненависти
после такого труда. Какого черта не поставить нас по желанию? Ведь
всем только лучше от такой постановки станет. И дело сделаем
хорошо, и настроение отличное. Были и те, кто никуда не хотел, но с
ними, на мой взгляд, можно было и поработать: сначала поводить на
кружки разные, выбрать, что по сердцу, к тому и стремиться. Но нет.
Из этой команды формировали чуть ли не главную орду,
терроризирующую потом всех и каждого. Они убирали территории, мыли
полы в коридорах, выносили мусор, в том числе из туалетов.
Если это допустить, здесь тоже начнется «интернат», где
управлять детьми будет самый сильный, а в помощниках у него будет
самый острый на язык. Детей было жаль.
Вечером в замке я ловила себя на том, что присматриваю за Нитой,
потерявшей всю бдительность и растворившейся в своей дочке. То и
дело одергивала ее, подсовывая для кормления других детей, шла сама
кормить ее малышку, когда та просыпалась, подавала знаки, как
могла.
Утром с нетерпением ждала дня, чтобы выйти к своим новым
подругам. Через пару недель я заметила, что тело стало сильнее.
Ходить я могла много, а бегая между делом, отлично натренировала
легкие.
Нет, бежать даже мысли не было. Тем более я прекрасно понимала,
что за стенами этого замка меня ждет что-то похуже дома моей
свекрови. А еще эта чертова мысль о ребенке не давала мне покоя.
Было очень странно чувствовать внутри беспокойство за кого-то, а
иногда даже некую нежность к маленькому комочку. Мое сознание не
имело опыта материнства. Так какого фига я продолжала
рефлексировать?