Сознание фаэрона, пусть и изувеченное, оказывало чрезвычайно
серьезное влияние на личность. Перед глазами всплывали картины
грандиозных битв, которые Эхнатон возглавлял – огромные армии
некронтир, а после и некронов выстраивалась под его командованием,
полностью покорные его неукротимой воле. Алексей буквально
чувствовал свое-чужое превосходство, перетекающее в ощущение
избранности. Как наяву видел торжественные процессии в его честь
еще до биопереноса – бесчисленные ряды подданных, склоняющихся при
его появлении. Даже целые храмы, в которых другие существа – не
некронтир, буквально молились на его изображения как на живого
бога. Каждая такая сцена отдавалась каким-то фантомным ощущением
внутреннего тепла, а после в голове всплыла мысль-утверждение: "Они
знают, кому принадлежит их верность, и никогда не посмеют
ослушаться".
Все это сводилось к всего одной простой мысли: каждый и в этом
мире-гробнице, и во всех прочих мирах династии – всего лишь
инструмент для исполнения его приказов и пожеланий, даже элита,
самые могущественные аристократы и главы конклавов техноколдунов.
Да, он мог выделять кого-то и относиться по-особенному, но он сам,
великий Лучезарный владыка, стоял и всегда будет стоять превыше
всего. Ведь никто, кроме него, не способен управлять с той же
дальновидностью и мудростью. Разве обратное возможно?
Зубодеров одновременно был и напуган, и возбужден, опасаясь
раствориться в этом потоке воспоминаний и жизненного опыта
настоящего владыки, но также и чувствовал, что это значительно
прибавило ему уверенности в себе, которой раньше ему временами
недоставало. Он вообще не любил принимать на себя большую
ответственность и старался по возможности избегать конфликтов, зато
теперь ощущал некую ледяную решимость, обратную прежнему,
человеческому опыту. Не ту решимость, про которую говорят: “Делай,
что должно, и будь что будет”, нет. Это было ощущение возведенного
в абсолют эгоизма, эдакий манифест вседозволенности и констатация
факта – царь может делать, что хочет, и будет делать, что ему
угодно.
Ну, почти. Некие рамки в феодальном обществе некронов все же
были, и даже глава династии должен был их соблюдать, если не хочет
нажить себе проблем на ровном месте. В итоге, он кое-что понял и
хорошо усвоил - уважение в обществе некронов завоевывалось не
столько словами, сколько непоколебимым проявлением силы и
безусловным чувством собственного величия. Это было действительно
трудно – усвоить и в довольно сжатые сроки осознать подобные
откровения было непросто. Он, по правде говоря, так с этим и не
справился – до полного принятия было еще очень далеко.