– Здесь ступенька прогнила, здесь дырка в полу, осторожно. Опять
какую-то гадость разбросали, ироды. Осторожнее господа, тут
пригнуться нужно, не ушибите головы.
Никто не попался навстречу. Только слышны были шорохи со всех
сторон, как будто кто-то осторожно крался.
Было страшно, и оба брата незаметно нащупывали в карманах
оружие, опасаясь, что его придется применить. Наконец, остановились
возле какой-то перекошенной двери со следами взломов и ударов.
Ферапонтов резко ударил кулаком, а потом зычно проорал:
– Зинка, отворяй, едрена вошь. Живо. Не то дверь выломаю!
Женщина, которая вышла навстречу, казалась непомерной рыхлой,
жеманной и слишком нарядно разодетой для этого района:
– О-о-о! Петр Петрович! Какими судьбами! Давненько не виделись,
– женщина притворно-радостно взмахнула руками.
– Закрой рот, Зинаида, если не хочешь видеться чаще в
участке.
– А что так, Петр Петрович? Случилось что? Зачем я могу
пригодиться в участке? – женщина кокетливо повела плечами. – Может,
я могу пригодиться этим красавчикам, которых вы привели?
– Зинаида, еще раз предупреждаю: отвечать только на мои вопросы.
Прекращай эти свои глупости, – Ферапонтов отодвинул женщину с
дороги и кивнул остальным мужчинам идти за ним.
– Ой, а что так? Это обыск, Петр Петрович? Так у меня все в
порядке. Я законопослушная гражданка, – Зинаида разговаривала с
Ферапонтовым, а заодно жеманно подмигивала всем мужчинам
попеременно.
– Зинка, хватит. Заарестую я тебя. Язык у тебя во рту не
помещается, балаболит не к месту. Все, пошли, – и городовой первым
шагнул в помещение.
Прошли по узкому коридору, заставленному каким-то барахлом,
спотыкаясь и отпихивая то, что попадалось под ноги. Зинаида шла
позади и что-то взволнованно шипела. Авдеев, шедший последним из
мужчин, слышал тихое: ирод, аспид зловредный.
Ферапонтов, не оборачиваясь, рыкнул:
– Зинаида, я слышу все.
Женщина замолчала.
В довольно большой комнате, в которой не было двери,
обнаружилось несколько девушек. Они чинно сидели по лавкам, спрятав
глаза, и качали на руках детишек разного возраста. Еще несколько
совсем маленьких детей лежали на лавке и сидели на полу. В глаза
бросилось, что дети были завернуты в ужасающе грязные лохмотья и
казались слишком тихими и спокойными. Они безучастно смотрели перед
собой, даже не отреагировав на вошедших. Запах грязи, немытого тела
и нечистот стоял невероятный.