– Интересно, это у них традиция такая – уходить, не
прощаясь? – неизвестно у кого спросила Марина, еще раз
осмотрела коридор и закрыла дверь.
До утра больше делать было нечего, и Марина, потушив свет, не
раздеваясь легла на кровать. Прислушалась. С дивана доносилось
ровное дыхание Кости.
Сперва она думала, что не сможет заснуть до самого утра, но
постепенно перед глазами поплыли картинки из прошлого, и Марина
начала проваливаться в сон. При этом она вроде бы и не спала,
продолжая понимать, что лежит на кровати в убогой гостинице где-то
на окраине Зоны. Но одновременно ей казалось, что она сидит в
большой чистой комнате с огромными окнами и листает старый альбом,
фотографии в котором похожи на маленькие окошки, в которых
показывают кино о прошлой жизни.
Вот они с Костей снимают митинг. Что собрало здесь всех этих
людей – неясно, но судя по обилию флагов и напряженным
лицам повод, собравший тысячи людей, скорее печальный, чем
радостный. Вот съемочная группа «тринадцатого» работает в военной
части. Солдаты ловко стреляют из гранатометов и автоматов, ходят
строем и поют песни, а Костя и Марина делают на основе всей этой
военной показухи серию патриотических репортажей. Вот новые съемки
в больнице. В детском доме. В тюрьме. Снова и снова, словно
навязчивый мотив, она переворачивала страницы альбома, и отовсюду
на нее смотрела ее собственная съемочная группа. Словно все эти
старые изображения ее самой и оператора пытались подсказать ей
какую-то мысль.
Громко застонал Костя, и сон рассыпался вдребезги цветными
искрами.
– Пить, – внятно произнес сталкер.
Марина быстро поднялась, включила ночник, схватила со стола
бутылку воды и стакан и опустилась на пол рядом с диваном. Костя
повернул голову и, выхватив из рук Марины стакан, жадно выпил всю
воду.
– Еще, – сказал он, буквально пожирая глазами бутылку
с водой.
Одолев целый литр, он наконец удовлетворенно вздохнул и
расслабленно откинулся на подушку.
– Как ты? – спросила Марина, щупая рукой лоб
напарника.
– Я тебе там, кажется, наследил, – хриплым голосом
сказал Костя.
– Забудь, все убрали, – отмахнулась Марина и, заметив,
как напрягся Костя, добавила: – Никто ничего не видел, никто
ничего не знает. У всех амнезия.
– Это хорошо, – почти сразу расслабившись, прикрыл
глаза Костя. – А то негоже как-то мертвецам по гостиницам
ползать…. Выключи свет, пожалуйста.