— Знаешь, а ты крепче, чем я думал. Даже Восемьсот Девяносто
Девятый так не корёжился. - Его губы изогнулись в хитрой
улыбке.
— Мы получили базовую Панацею. Скоро Сильвия проснётся. -
Посмотрев на глубоко дышащего Фрэнка, он мягко улыбнулся. - Ты же и
сам знал, что у меня есть силы способные пройти сквозь правила
Синдл Гонга. Так уж и быть, пока не исцелишься помогу.
Пальцы правой руки Арахнида щёлкнули и тут…
["] ████████████ █ур. работает не в полную силу.
["]
["] Это место блокирует сообщения Системы
["]
Я громко дышал, стискивая ткань на груди. Это было очень ужасно,
но мне была привычна такая боль. Ещё пару секунд мой взгляд
оставался угрюмым и невыносимо тяжёлым, но я сам знал причины этого
действия. Мой меч Арахнида, закрепленный на поясе, слегка
подрагивает конда я рядом с его Автором, но тут мне стало понятно
одно - что то, что должно было принадлежать мне изначально
вернулось на круги своя
Я смотрел на Арахнида с глухим, холодным гневом.
Мне хотелось его убить.
Сжать его горло, наблюдать, как его глаза наполняются паникой,
как он задыхается, лишённый своего обычного самодовольства.
Но в глубине души я знал: всё должно было прийти именно к
этому.
Я тяжело дышал, борясь с болью, пытаясь заставить тело
подчиниться, но каждое движение отзывалось тупым, давящим эхом в
сломанных рёбрах. Моё лицо, наверное, выглядело отвратительно —
покрытое кровью, грязью и потом, один глаз всё ещё пульсировал от
боли после «любезного» жеста Арахнида, когда тот всадил его обратно
в глазницу.
А он… Он просто сидел рядом, наблюдая за тем, как боги кружатся
в танце.
Музыка лилась плавно, мягко. Она словно принадлежала другому
миру — тому, где не было боли, где тела скользили по залу в
идеальном ритме, где всё было красиво и гармонично.
Меня это бесило.
— Вставай. Нам нельзя лежать — голос Арахнида прорезал тишину
вокруг меня.
Я попытался подняться. Ноги не слушались, тело предательски
дрожало, но, к счастью, Арахнида не стал ждать, пока я осилю этот
путь сам. Он просто схватил меня за плечо и поставил на ноги.
Было ли это заботой? Сомневаюсь.
— Ты не думаешь, что Апатии сейчас лучше не рассказывать, кто я?
— спросил он, его голос звучал слишком отчётливо, даже сквозь шум
музыки и гул чужой болтовни.
— Не расскажем — отозвался я. — У неё и так слишком много
вопросов.