Она жила в районе города, который был ближе всего к этому пригородному совхозу, поэтому на выходные она отправлялась домой и несколько раз приглашала меня помыться и переночевать.
Я впервые увидела финскую мебель и сантехнику, японскую посуду в ежедневном обиходе. Поразилась, как, оказывается, все это удобно, продуманно, как облегчается повседневность. Причем было видно, что никакого фетиша из этого не делается. Просто родители имели к этому доступ, могли себе это позволить и получали от этого удовольствие. Ложась спать, она подошла ко мне в шелковой умопомрачительной ночной рубашке с двумя флаконами духов с вопросом: «Чем душиться будем на ночь?»
Французские духи я даже никогда не видела. А то, что на ночь можно тратить духи, да еще французские, было выше моего понимания.
Мы были в разных группах и на разных потоках, поэтому совсем не общались в институте и, встречаясь в коридорах, просто здоровались.
Мне всегда было приятно смотреть на нее. Она очень красиво и необычно одевалась и всегда выделялась в любой толпе. Высокая кичка, накрученная из темных блестящих волос прямо на макушке, глаза такого же цвета, всегда широко раскрытые, как будто в удивлении.
Все ее платьица, юбочки и кофточки были настолько милыми и привлекательными, настолько ей шли и выделялись из общего фона, что сразу привлекали взгляд. Я до сих пор помню ее вязаное, плотно облегавшее ее очень женственную фигурку коричневое платье, на котором были вывязаны осенние – желтые, красные и зеленые – кленовые листья. Позже выяснилось, что все это результат фантазии и золотых рук ее самой и мамы. Конечно, возможности семьи также играли свою роль. Много лет спустя Верочка показывала мне несколько отрезов чудесных тканей, привезенных отцом из своих зарубежных командировок и сохранившихся невостребованными. Ему всегда давались указания не покупать одежду, потому что обязательно купит совсем не то, что носят его девочки – жена и дочь. Одобрялись ткани, пряжа, дорогие мелочи.
У нее я впервые увидела бытовой калькулятор. Отец привез из командировки в Японию. Весь курс пользовался им, она никому не отказывала.
На третьем курсе мы обе вышли замуж и совсем потеряли друг друга. По окончании учебы мы с мужем были распределены на крупное оборонное предприятие. После месяца работы весь мой отдел и меня в том числе, как водится, послали в колхоз на какие-то работы. И в электричке рядом с моей начальницей я неожиданно увидела Верочку, с такой же тяпкой, как у меня. Первой реакцией был вопрос: «Ваша организация тоже в колхоз едет?». Этим вопросом я вызвала хохот моих сотрудников. Оказалось, что Верочка была распределена в тот же отдел, что и я. Ее более позднее появление на работе после защиты диплома было вызвано особенно долгим оформлением на работу, поскольку она провела последипломный отпуск за рубежами нашей советской родины, и первый отдел проявлял бдительность. Отпуск был отцовским подарком. И не просто по поводу окончания института, а его блестящего окончания – с красным дипломом. Да, ко всему прочему, Верочка была еще и умницей. И ее отец – стройный и высокий красавец – был директором по науке нашего объединения.