Велислав Стефанович приблизил настольную
лампу к глыбе и посветил в серёдку — во все стороны брызнули
золотые и оранжевые солнечные брызги. Ох, непростой это был янтарь!
А в прозрачной глубине грозно топорщило лапки большое, всё целое
насекомое. Он обеими руками с натугой повернул глыбу — и насекомое
повернулось вместе с нею, как живое, словно опасалось нападения с
его стороны или само собиралось напасть. На секунду Стефаныч
испугался, затем понял — там, в глубине, переливалась жидкость, в
ней богомол и плавал.
—
Нет на тебя покупателя, — сказал глыбе кум. — Обладать тобою впору
лишь королеве…
Стоп. А что, если сдыхаться глыбы, не вынося
её в мир? Даже не продать, а выгодно подарить, ведь такой
подарок подразумевает нехилый отдарок в виде поста в министерстве,
личной нулёвки, или… Мечты о новых возможностях и барышах совсем
иного уровня хороводом закружились в мыслях Велислава, осыпали его
горячим ворохом майского яблоневого цвета. Снова бросило в жар.
Он вытер мокрые ладони о
форменные брюки и взял сотовый телефон.
Номер резиденции был забит в контакты, с Этой
Сукой Велислав говорил трижды, когда сбегал контингент — просил
подкрепления из ручейных спецов и однажды виделся лично, на приёме
по случаю юбилея областного ручейника. Даже по коктейлю выпили,
непринужденно болтая, а он старался в комплименты. Такая разэтакая,
медовая и сладкая, голубушка Сусанна Игоревна, ум, совесть, душа и
сердце! На самом деле, красивая и разодетая в бренды, одинокая,
снисходительная в своём высокомерии, гулящая, по слухам, баба с
собачкой его бесила. Будь на её месте мужик, вроде отставного уже
негра с увечной женой, он бы и бровью не повёл, но лебезить и
заискивать перед Сукой он ненавидел. Баба годится только детей
рожать, постель греть, да задницу в зале качать, чтоб её,
тугую и звонкую, было
приятно шлёпать ладонью. Но верхушку Ручья издавна составляли
семьи, а кроме кобелей в них родились ещё и суки. В результате —
имеем, что имеем, а именно - бабу в начальстве. Ладно, женщину.
Ладно, Янтарную Леди.
Он
нашел контакт и нажал кнопку вызова.
—
Сусанна Игоревна, доброго дня вам, — ласково и вкрадчиво сказал
начальник лагеря, не сводя глаз с глыбы. — Как собачка ваша?
Минутку имеете? У меня для вас подарочек… Так, пустячок…
***
Вован сыто икнул и затушил сигаретный бычок в
бумажку. Он, как богач, не экономил, и позволил себе докурить
сигарету до конца, до самого фильтра. Сегодня он был королём и
выставил на весь барак чаю, курева и жрачки, отчего другие зеки
показательно его любили. Рука чесалась, и он пошкрёб её траурными
ногтями, глянул мельком, и оторопел. Поднёс к глазам и с недоверием
уставился на собственный правый мизинец. Тот был прозрачным и нежно
отблёскивал чистейшим янтарём. Вован пошевелил рукой — мизинец
послушно походил с нею вместе. Вован принялся тереть руку —
испачкал? Ударил? Что стряслось-то?! Блядский мизинец не менялся.
На ощупь он был холодным и гладким. Радости как ни бывало, словно
вмиг её сдуло порывом холодного, колючего ветра.