О, какой же кайф смыть с себя пот, запах вонючей колбасы,
пыльного салона автобуса. Как будто заново рождаешься, и аппетит
пробуждается. Если не считать трубочку со сгущенкой, я не ел
сутки!
Когда вышел из ванной, вытирая голову, в кухне ждало жаркое –
картошечка с золотистой подливкой, большими кусками мяса, обильно
посыпанная зеленью. Ну да, бабушка же кабана забила и не могла не
поделиться с дочерью.
Вид у мамы был такой, словно она встречала любимого мужа,
вернувшегося из дальнего рейса, и это настораживало, а также
настораживали пальчики, теребящие то рукав халата, то скатерть.
Поглядывая на нее с опаской, я принялся есть жаркое и
беспрестанно его нахваливать.
— Как у тебя дела в торговле? – вкрадчиво, с придыханием
спросила она. – У вас же с Алексеем дело и с дедушкой.
— Нормально, — буркнул я.
— А ты заметил, как все подорожало за каких-то две недели?
— Конечно, и товар подорожал. Придется цены повышать.
— А зарплаты не растут, — вздохнула она, и я перехватил
инициативу:
— Ма, ваучеры на акции на твоей работе поменяли, это хорошо.
Начало ли начальство скупать эти акции за деньги?
— Говорят только об этом, но пока не начали, — мотнула головой
она, и глаза блеснули гневом. – Да и толку с тех акций? Вот какие
там дививиденды? Десять процентов в год? Все дорожает быстрее! Мы
все потеряем! А вот представь. – Ее голос стал вкрадчивым. — Что
сегодня ты купил акцию за сто рублей, а через месяц она будет
стоить двести! Вложил сто тысяч, получил двести.
Ага, ясно, куда она клонит – подбирается к моим гипотетическим
накоплениям.
— На чем основан такой рост стоимости? – спросил я, мама
растерянно захлопала глазами. – Это предприятие должно быть не
сверхприбыльным, а гипермегаприбыльным. Что они производят?
— Акции, — ответила она, положила на стол лист бумаги и
нарисовала график прибыли, как в рекламе про Лёню Голубкова. – Вот
смотри. Сто тысяч. Следующий месяц – двести. Через полгода –
полмиллиона, а может, и миллион! Где еще ты столько
заработаешь?
Ну, понятно. Взялась мне пропагандировать «МММ». А еще ее слова
пробудили в сознании ощущение, что это неправильно, так быть не
должно.
Что – «это»? Как – «так»?
— Год эта компания не просуществует. Может, и полгода не
протянет… И вообще. — Я глянул на часы на стене. – Мне надо на
час-другой отлучиться. Я подумаю о твоих фантастических акциях.