Чем дальше от центра, тем меньше было лоска и машин.
Поспать, что ли?
Я сомкнул веки. Завертелись мысли, одни вытеснили другие, и
вскоре думалось только о том, что раньше мои действия напоминали
камни, брошенные в лужу: небольшая площадь, быстро расходятся круги
и достигают суши. Сейчас, получается, я бросил камень в огромное
озеро. Будет ли эффект, или их растворит встречная волна?
Посмотрим…
Снилось мне лето. Мы с Ильей и друзьями купались в ночном
светящемся море. Хохотали девчонки, плескала волна, орала дурная
цикада, словно не понимала, что петь ей надлежит с восходом
солнца.
И тут начало стрелять что-то крупнокалиберное, небо расчертили
трассеры, разрывая сон. Наполовину проснувшись, я понял, что это не
залпы орудий, а надрывный кашель. Кашляя, соседка сотрясалась
необъятными телесами и толкала локтем в плечо. Она была такая
большая, что меня будто замуровало в саркофаге: одна рука прижата к
соседке, вторая притиснута к подлокотнику. Зря шныря прогнал, на
его месте было бы спокойнее.
Не просыпаться я старался до последнего — слишком хорошо было во
сне. Никаких быков, отжавших базу, никаких забот, только плеск
волн, искры, загорающиеся в глубине, смех друзей. Но соседке стало
совсем плохо и, сипя и кашляя, она полезла в сумку, стоящую, как и
моя, в ногах, и окончательно меня растолкала.
К тому же стало за нее тревожно: а вдруг что серьезное?
Женщина сунула ингалятор в рот, пару раз вдохнула, и ее
отпустило. Но сон как рукой сняло. И что делать? Учебники я сдал в
библиотеку. Были лишь «Хроники Амбера», пять книг про Корвина и три
– про Мерлина, купленные специально для Яна на книжном развале. Я
пролистал «Карты судьбы», убедился, что это тот самый перевод, с
лягушкой в Кузинатре* (разъяснение в конце главы). Вот Кузинатра
наделала кругов на воде, аж в «Смешариках» оказалась, а всего-то –
ошибка ленивого переводчика. Да и переводчик этот войдет в историю
исключительно благодаря ей, Кузинатре.
Самое смешное, что сейчас действительно непонятно, что за
Кузинатра такая, и информацию достать негде. Вот она и поселилась в
неокрепших детских умах.
Только я углубился в чтение, как позади меня заговорили тетки.
Одна челночила и забила сумками весь багажник – наверное, за
деньги, как и я, вторая была обычной пассажиркой.
Шепот перерос в связную разборчивую речь: