Голова шла кру́гом: волнение, страх за будущее, за то, что вдруг он на самом деле захочет отобрать у нее дочь. И он сам… Она смотрела в окно на его машину и проклинала себя за душевную бурю, связанную с его приходом. За то, как отреагировало тело на его близкое присутствие, за воспоминания о тех нескольких днях, когда она еще позволяла себе наивно верить в сказку…
Неожиданный звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть на месте и резко задернуть занавеску обратно.
Это он. Вернулся.
Выходил он из машины или нет?
Она настолько погрузилась в свои размышления, что упустила этот момент.
Первая мысль – не открывать! И тут же поняла, как глупо это будет выглядеть. Она уже не та Аглая, которую он когда-то знал, и та школа жизни, которую она прошла благодаря ему же, не прошла для нее даром.
Он может говорить, что хочет, запугивать ее как хочет – не сработает. И она обязательно найдет, что ему ответить.
Бросив в зеркало быстрый взгляд, она поправила соскользнувшую с плеча футболку, волосы и повернула ключ…
– А, Валь, это ты. Проходи, – посторонилась, не понимая, что именно почувствовала в этот момент.
Радость, что это не Вишневский или все-таки разочарование, что это не он?
– А я пирожные картошка принес, – Валентин приподнял бумажную коробку и, чуть пригнув голову, вошел в дом. – К чаю.
С Валентином они познакомились пару месяцев назад, после того как он снял соседнюю квартиру. Добродушный тридцатипятилетний холостяк, без вредных привычек и, несмотря на внушающие габариты, довольно безобидный. Она знала, что нравится ему, и что вот эти его чаепития не просто так, но пока ответить взаимностью не могла. Не тянуло, не горело... Ей вообще порой казалось, что то чувство, которое она уже когда-то испытала, больше ни с кем другим никогда не повторится. Слишком сильной была ее слепая любовь... и слишком больной боль предательства.
– Тогда мой руки, мы как раз собрались ужинать, – забрала коробку с презентом и пошла накрывать на стол.
Когда Валюша кое-как доела свою порцию и убежала в комнату смотреть мультфильмы, они с Валентином остались наедине. Признаться, она не слишком любила эти моменты, почему-то ей сразу же становилось немного неловко. А сегодня там более, после той сцены на лестничной клетке…
Кажется, он вдруг вспомнил о том же самом.
– Все нормально было после того, как я ушел? – спросил, отставляя пустую кружку чая. Третью по счету. Аппетит у него поистине был отменный. – Вид у того типа́ был не очень дружелюбный.