— Добрыня… Эй, Добрыня, — мелкая прищурилась так, словно
задумала что-то недоброе. — Что-то мне тоскливо от всей этой
фигни... Может, дашь прокатиться на своём "Вепре"? Ты ж не жмот,
братик!
— Даже не думай об этом, — несовершеннолетнюю за руль моей
машины? Это же как дать обезьяне гранату. Мать мне потом голову
открутит и обратно не прикрутит.
Маша после моего отказа продолжала канючить, выпрашивая машину.
К счастью, мой телефон зазвонил как по заказу — спасение свыше!
На экране высветился Гришка, точнее, его идиотская фотка: где он
в баре обнимает двух танцовщиц в кроличьих ушках.
Стряхнув Машу с плеча, как назойливую муху, я вздохнул:
— Мария, помолчи немного, мне Гриша звонит.
Отошёл подальше, но сестра продолжала сверлить меня
взглядом.
— Алло, слушаю, — оглядываясь на неё хмуро, чтобы Маша не
подслушивала, прикрыл рукой микрофон: мало ли, может, читать по
губам научилась. — Ну что там, Гришаня, всё по плану?
— Всё пучком, — слышу, он чавкает чем-то на том конце провода. —
За твоим братом и батей в больнице охрану усилили, мои люди там
теперь. Ещё, может, кто-нибудь из нашей семьи заглянет помочь с
лечением.
Я от души поблагодарил Гришу: шустро он, всё-таки, сработал.
Теперь хотя бы до раненых брата и отца не доберутся эти козлы. А
мне пора заняться другими прохвостами в столице.
— Всё здорово, конечно, но удалось договориться насчёт меня? —
уточнил я у Распутина.
— Устроил, но ты уверен, что оно тебе надо?
— Не парься, Гришаня, это уже мои проблемы. Тянуть нельзя, —
пути назад больше нет. У меня всегда так: если уж ввязался, то до
конца.
Распутин еще немного помялся, поворчал, но меня не переубедить:
могу и похуже что-нибудь придумать, да и поопаснее. Пришлось ему
согласиться, и как раз вовремя.
Маша снова рванула ко мне с просьбой дать порулить машиной.
Сбросив звонок, я выставил руку вперёд и упёрся ладонью ей в
лоб.
Сеструха замахала руками и завизжала, но подобраться ближе не
смогла. Когда же она вырастет и купит сама себе колымагу. Эх,
надолго у нас эти перепалки затянутся. А как же мой пирог? Он
где-то одиноко ждёт меня на полке в пекарне, а у меня слюнки
текут.
***
«Аия моня-моня, тогезеее!» — да уж, из всей этой музыкальной
какофонии на новой арене для подпольных боёв именно эти
бессмысленные слова и удалось разобрать.