- Хочешь — отдыхай, - быстро ответила Кинн, прогоняя очередное
наваждение, - хочешь — нет.
- Я еще долго не забудусь, - новая улыбка Астариона вышла
задумчивой. - Столько событий... Нужно обдумать их. Уложить в
голове. Спи. Я посторожу.
Кинн бросила взгляд в темноту, где таилось что-то пугающее ее.
Да. Это хорошая идея — выставлять на ночь охрану.
- Спасибо. Мне спокойнее спится при такой страже.
- Мне это не в тягость, - уверил Астарион. - Сладких снов.
Кивнув ему, Кинн забралась в спальный мешок и прикрыла глаза.
Потом зажмурилась. Сон не приходил. В темноте и тишине наступившей
ночи она вдруг оказалась один на один сама с собой, в плену
болезненных видений, и невыразимый страх охватил ее. Спасительно
было бы думать, что во всем виновата личинка мозгоеда, но Кинн
знала, что это не так. Ее сознание расколото, оно — иное, совсем не
похожее на нормальную человеческую голову. То и дело перед глазами
мелькали образы из прошлого, и они были бесконечно далеки от
нормальных. Трупы. Кровь. Желание убивать, убивать, убивать!
Кинн сделала глубокий вдох и попыталась сосредоточиться на
чем-то одном.
Бой барабанов, зовущих на войну.
Изысканная красота первого трупа, совершенство этого творения,
превращения живого, дышащего существа в кусок мяса.
Нет. Сопротивляться! Сопротивляться! Кинн зажмурилась, стиснула
кулаки и поклялась, что эти Соблазны не смогут повлиять на нее. Что
бы ей это не стоило, она совладает со своими темными желаниями.
Должен быть способ пробраться через это красное марево.
Однако, жажда насилия никуда не делась. Она лишь обратилась
болью, и жаром, и судорогами, вцепилась в нее и утащила в
болезненный, не приносящий отдыха сон, где есть только кровь.
Кровь. Кровь. Кровь. Кровь.
* * *
Когда она пробудилась, выбравшись из тяжелых объятий дурных
снов, солнце было уже высоко. Шэдоухарт возилась возле костра,
пытаясь приготовить на завтрак что-то из их небогатых запасов.
Астарион сидел на земле в паре шагов и рассматривал ее с неприятным
интересом, как некий занятный образец. Как гадюку. С опаской. С
любопытством. С толикой восхищения. Заметив, что Кинн проснулась,
он сказал с несколько фальшивым сочувствием:
- Паршиво выглядишь. Ты явно не в себе и страдаешь.
Показалось на секунду, что мысль о чужих страданиях приносит ему
радость. Что ж, если так, то не одна она в их маленькой компании
безумна.