- Только второй подвластен Дознавателям Первого и Высшего
рангов, - вставил Еремей. – И когда ж ты, Мишенька, так далеко
продвинулся-то на пути служения?
- Случилась одна… оказия, - тема эта явно была синоднику
неприятна. – Не стоит о том. Ясно?
Стало быть, и у него свои тайны.
Блин, да здесь кого ни возьми, у каждого свои тайны, причём
такие, что поневоле приходишь к выводу, что лучше бы держаться от
них подальше.
- Ты молчишь. Мы молчим… - а Еремей за оговорку зацепился.
- Верно, Еремей…
- Д-дальше что. Со мной.
Меня данный вопрос волнует куда сильнее.
- С тобой… а что с тобой? Помрёшь и похороним. Извини, без
почестей… тело твоё, как оно положено, огню предадим. Пепел над
водой развеем. Я службу проведу, если хочешь. Оно, конечно, не
принято за Охотников молиться, но всякая грешная душа спасена быть
может.
И очи к потолку поднял, зараза поповская.
- А мы в это время?
- Вот… говорю же, Еремей, сообразительный мальчик. А вы в это
время отправитесь в славный город Вильно. Точнее не совсем вы, но
отставной зауряд-прапорщик Еремей Анисимович Волков со своими
воспитанниками, к коим он на прежнем месте службы очень уж душою
прикипел и возжелал помочь сиротам. Благое же ж дело…
- Имя… м-менять?
Как по мне сомнительная маскировка. Нет, оно-то, может, и годная
для нынешнего мира, но… всё одно сомнительная.
- Имя, фамилию… новую жизнь, - Михаил Иванович поглядел
снисходительно. – Да вы, чай, приключенческих книг перечитали-с,
юноша. Не всё так просто. Оно-то, конечно, можно любые бумаги
выправить, хоть на имя британского подданного, но толку-то, когда
харя наша, российская? Причём характерная такая харя. Сразу вопросы
пойдут. Кривотолки. Копания. Ко всему Еремей у нас личность
довольно известная. И знакомцев у него хватает. А ну как встретит
кого? Вероятность невелика, но есть… тем паче там, близ границы,
туда вечно всякий неспокойный люд тянет.
В этом была толика здравого смысла.
Немалая такая.
- Даже если и не встретят, то к имени чужому привыкать тяжко. И
ему, и вам. Выправку военную не спрячешь. А она порой людей крепко
злит. И если вот к отставному зауряд-прапорщику, который ко всему
Георгия жалованного нацепит, мало кто сунется, то вот бесчинного
точно без внимания не оставят. Уж извини, Еремеюшка, физия у тебя
такая, что людей на дурные подвиги будоражит.