– Как же? – удивилась бабка. – А плановая экономика? Ее отрицание есть спонтанное производство согласно нуждам населения! – Матрена торжествующе посмотрела на придирчивого и непонятливого гостя, было очевидно: никаких иных ответов Яромир более от нее не добьется. У бабки истощился совершенно ресурс вызубренных накрепко идейно-пропагандистских лозунгов.
– Н-да! Это кирпичный завод, что ли, удовлетворяет нужды населения? Согласно спросу? – все же счел нужным уточнить не без тайного сарказма инженер.
– Завод в первую очередь. Уж такая насущная нужда! И не передать, милок! – Самое забавное, а может, самое жуткое являло из себя обстоятельство, что бабка Матрена и не думала шутить. Искренни в чувствах были сказанные ею слова.
– Ну ладно. Ежели в вашем городе беда со стройматериалами… Мне бы поспать. Да и пироги не помешают, – устало согласился Яромир. После недавнего взрыва бесполезного негодования он сейчас особенно ощущал полный упадок жизненных энергий. – От водки воздержусь, даже не уговаривайте. Бесполезно. А вот бы чайку? Того самого? – Яромир просительно поглядел на бабку Матрену.
– Будет! Будет тебе чаек! Хоть тот самый, а хоть бы и получше! Только скажи, милок! И пироги, и варенье малиновое. Все будет! – захлопотала вокруг бабка. – А водки никакой не надобно! И правильно! Чего зазря к вечеру похмельем маяться? Опять же, в клубе нынче танцы. С гитарой и светомузыкой.
– Так уж и танцы? – с легкой ехидцей осведомился недоверчиво Яромир. Он и не заметил, как успел раздеться, оставив в крохотной прихожей пропаленный дождевик и жесткие от огородной грязи ботинки. На ногах инженера теперь красовались невесть откуда взявшиеся войлочные, шитые разноцветными нитями просторные тапочки. Не иначе колдовство!
– Танцы, милок, настоящие! Не сумлевайся! И непременно приходи, сторожу завсегда билет бесплатный, – стала зазывать его бабка на общественно-увеселительное мероприятие. Похвасталась: – Я в нашем клубе на барабанах играю. Еще на тарелках таких, медных. Может, знаешь? Забыла, как называются.
Упоминание о барабанах привело, наконец, Яромира в здравые чувства. Он украдкой стал озираться по сторонам, в поисках сторожевой своей принадлежности. Не то чтобы он слишком стосковался по таинственному инструменту, однако инженер не терпел в делах непорядка.