Нет, это не артефакты, и не волшебные
почтовые птицы, развозящие депеши с ракетными скоростями. Способ,
вроде как, опирается на родовые особенности единственного человека
— законного императора. Чем выше развит его навык связи, тем больше
можно привязывать к себе особых помощников. Здесь их называют
десницами. Десница — рука, ладонь. И, как и полагается руке, у
каждого десницы пять пальцев-перстов. Мизинец, средний,
указательный и большой — одинаково-неважные. На их роль годится кто
угодно.
Пятый — безымянный. И он совсем не
такой. Это не простой перст, это Глас. Особый человек без имени,
без истории. Спрашивать его о том, откуда он, собственно, взялся и
кто он такой — строжайше воспрещается. Это великая государственная
тайна, и за любопытство могут жестоко наказать.
Даже меня — десницу, это касается. В
нашей шестёрке так сразу и не скажешь, кто здесь главнее. Глас, как
бы, обязан мне подчиняться, но и я в свою очередь обязан
предпринимать все возможные и невозможные меры для защиты голоса
императора. Погибнет он, и даже не представляю, как на такое
владыка Равы отреагирует.
Подразумевается, что если уж выжить
никак не получается, в идеале мне следует постараться погибнуть
быстрее этого непростого подчинённого.
Во избежание.
У каждого десницы свой Глас. Всегда
один. Почему так — не знаю.
Тоже тайна.
Семь десниц — семь Гласов. И, считая
действующего императора, эти восемь человек и обеспечивают ту самую
связь, без которой в столь огромном государстве ни о какой
оперативности управления не может быть и речи.
* * *
Подняв веки, Глас взглянул на нас
совершенно другим взглядом. Да и в целом выглядеть стал иначе. Ни
намёка на свойственные ему детские импульсивность и
непосредственность.
Проще говоря — ничего глупого в нём
сейчас не видать.
Императора я лицезрел лишь единожды и
недолго, но этот взгляд сразу опознал.
Да у парня, похоже, даже цвет радужки
изменился.
Как такое возможно?
Без понятия.
— Гедар Хавир, как давно ты в
Мудавии? — без каких-либо предисловий и церемоний заговорил
Глас.
— Сегодня днём добрался до
столицы.
— Ты уже виделся с Ицхимом?
— Ещё нет.
— Это хорошо. Не пытайся ускорить
вашу встречу. Ты мой десница, а он всего лишь много о себе
возомнивший простолюдин. Важный для нас, но простолюдин. За ним нет
ни капли благородства, даже последний из нас бесконечно выше.
Всегда помни об этом.