Витек нашел глазами Стаса. Хозяин «Пагоды» поднимал штангу на бицепс. Гриф снаряда слегка прогибался под весом накрученных на него металлических дисков. Лицо Стаса было искажено гримасой злой боли, и страшно бугрились венами и каменным мясом его руки, грозя порвать лоснящуюся кожу.
Зрелище было жутковатым – и в то же время странно, первобытно красивым. Не было сейчас в лице Стаса ничего человеческого. Это был зверь, далекий предок, поднимающий, опускающий и снова поднимающий свой жуткий сизифов снаряд с одной, только ему понятной целью.
Витек оттянул было челюсть вниз, чтобы обозначить свое присутствие. И даже воздуха набрал, готовясь заорать сквозь грохот железа – вот он я, мол, звали? – но Александра шустро закрыла ему рот ладошкой.
– Мму? – удивился Витек.
– Нельзя, – прошептала она, тоже не сводя глаз с хозяина клуба.
– Почему? – прошептал Витек, снимая со рта узкую ладошку.
Ладошка была теплой, сильной и при этом удивительно мягкой.
– Для него это момент высшего откровения. Как молитва для верующего.
– Не понимаю, – пожал плечами Витек.
Стас прохрипел что-то, попытался поднять штангу еще раз, не смог, бросил ее на пол, так, что загудели перекрытия, и зло вытер лицо распухшим бицепсом.
– Теперь можно? – спросил Витек свою спутницу, но Стас уже и сам заметил посетителей и, опустившись на скамью для жимов, махнул рукой – подходите, мол.