- Ни себе чего, -
едва слышно шепчу под нос.
- Вы что-то
сказали, ваше высочество? - спросил Никифор, почему-то не применив
«батюшки», видимо не та обстановка.
- Нет, все в
порядке. Ступайте.
- Как изволите, -
кланяются и тихо уходят, не забыв прикрыть дверь.
Постоял пару
минут, приноравливаясь к новой одежде и ботфортам. Хотя все было
сделано специально на меня, однако душой чуждость вещей все-таки
ощущалась, - мол, родное, но что-то не то, непривычное.
- Эх, как не
прячься, а отсюда нужно выходить, не вечно же здесь сидеть право
слово, - глубоко вздыхаю пару раз: вдох – выдох, вдох – выдох… - С
богом! Авось русское авось не подведет. По крайней мере, я на это
искренне надеюсь….
*****
Март 1707 год от
Р.Х.
Москва.
Алексей
Петрович.
Не успел все
обдумать, как в голове словно переключили тумблер, включая что-то.
Перед глазами опустилась едва видимая пелена, открывающая неясные
картины. С каждым мгновением с возрастающей скоростью они будто
листаются. Следом за какофонией изображений хлынул поток
информации. Часть, найдя места, растворилась под напором новой,
более нужной и полезной. И даже в таком состоянии прекрасно
понимаю, что много всего придется постигать самому, без помощи
странной пелены!
Говорят, все
хорошее когда-нибудь заканчивается. Эта аксиома правдива и для
нехороших событий жизни. Не знаю, сколько времени прошло с момента
«вливания» информации, но вот времени для усвоения потребуется в
разы больше. Сложилось впечатление, что к голове подключили питание
в пару киловольт и без зазрения совести пропустили через мозги.
Причем никто не смог бы поручиться за то, что они в скором времени
не вытекут из ушных раковин….
Легкий дурман
заволок сознание, погружая в мир сновидений.
Вот пронеслась
мысль о цесаревиче, следом о Петре Первом, не осознавая в чем дело,
докапываюсь «до дна». Ворошу, стараюсь запомнить как можно больше
всего. Воспоминания какого-то человека начали тесно вплетаться в
мои собственные, порой даже нельзя отличить одни от других, навечно
связывая друг друга.
Цесаревич…
«Да что такое то?
Ну не царский же я сын! – смеюсь угрюмо мыслям, только вторая
половинка противится. - Или все же он?»
Легкая дрожь
постепенно сошла на нет. Приходит осознание того, что неизбежно
отгонялось все время – я в роли цесаревича, того самого, которого
убил собственный отец. Пускай не своими руками, но с его позволения
точно. Да, именно Алексей, сын Петра Великого!