Девушка всё подтвердила, наговорив
себе и родителям на обвинение в ереси и минимум на конфискацию
имущества. Вот правда сам король Альфонсо вычеркнул их фамилию из
списка, который я ему подавал, так что выспросив её обо всём, что
она знала, я решил закончить разговор. Мне и так было всё понятно с
нею и её родителями.
- Мне это теперь засчитается, что я
исповедалась, синьор священник? – Франческа посмотрела на меня, - я
бы не хотела рассказывать о своём позоре ещё одному монаху.
- Да конечно дочь моя, - кивнул я,
хотя на это не имел никакого права, - именем господа отпускаю тебе
все грехи. Аминь.
Она радостно перекрестилась.
- Об этом разговоре ты тоже можешь
никому не рассказывать, - сказал я.
- Конечно синьор священник, - она ещё
больше обрадовалась моим словам.
- Тогда на этом всё, позови своих
родителей, а сама подожди нас со своими служанками, - отпустил я её
и вскоре в комнату вошли весьма молодые мужчина и женщина.
Они удивлённо посмотрели на меня, но
молча сели на стулья, которые им поставил Бернард.
- Насколько я знаю, допрос должен
проводить трибунал инквизиторов не моложе сорока лет и каждое наше
слово должно записываться, - с вызовом сказал он, обращаясь ко мне,
- чтобы потом ничто не свидетельствовало против нас.
Я понял, что он это говорит, боясь за
то, что раскроют его новую веру, а я же целиком был в мыслях, что
же мне делать с малышкой Франческой и её беременностью. Я поднял на
мужчину взгляд.
- То что вы вальденсы уже давно
установлено и есть многочисленные свидетели ваших встреч и
проведения богопротивных ритуалов, - спокойно заговорил я, копируя
речь отца Иакова, - но этот вопрос к вам церкви, закрыл Его
высочество Альфонсо, вычеркнувший вас из нашего списка обвиняемых в
ереси.
Глаза мужчины после моих слов
расширились, а его супруга стала без чувств сползать со стула, на
котором сидела. Пришлось прерваться, чтобы принесли воды, позвали
врача и только спустя час мы снова смогли вернуться к допросу.
Только сейчас передо мной сидели совершенно другие люди, не те, что
ко мне зашли сначала. Оба были растеряны, подавлены, а маркиза
постоянно ещё и рыдала.
- Продолжим, - я хмуро посмотрел на
обоих, - ваше покаяние в ереси и том, что вы вернулись снова в
истинную веру вы напишите мне позже и мы поставим дату, что вы
пришли с этим покаянием в дни прошения, а не сегодня.