Он счастливо улыбнулся и обнял меня,
а я не стал уклоняться от чужих объятий, хотя обычно они были мне
противны. Старик осторожно отодвинулся и поцеловал меня в лоб.
- Я верю тебе Иньиго, верю твоему
слову.
- Бернард! – крикнул я, чтобы скрыть
неловкость момента, - чего встал словно дерево в поле. Мне нужно
переодеться.
Тот быстро подбежал и видя, что между
мной и отцом Иаковым что-то произошло, но мы вроде как помирились,
быстро поднял кошку с кровати и пересадил её на стул.
- Всё хорошо синьор Иньиго? – тихо
спросил меня он.
- Да, Бернард, я извинился, он меня
простил. Это же отец Иаков, - тяжело вздохнул я и больше не
проронил ни слова пока он готовил меня ко сну, а швейцарец, видя,
что я в глубоких раздумьях, не стал меня трогать, а лишь оставив
мне книгу и две горящие свечи, мышкой выскользнул из комнаты, тихо
прикрыв за собой дверь.
Когда в комнату, испуганно озираясь
на родителей, которые также пришли на допрос и с беспокойством
посматривали на спокойных инквизиторов, вошло юное, прекрасное
создание, у меня окончательно испортилось настроение. Девочка была
слишком юна, чтобы архиепископ так сильно за неё беспокоился, но
зато стала понятна причина его волнения и нервозности.
- Присаживайся дитя, не волнуйся, -
отец Стефан, явно проинструктированный архиепископом не задавать
ненужных вопросов, с улыбкой, показал девочке сесть на стул.
- Спасибо отец…, - она запнулась.
- Отец Стефан дитя, - улыбнулся он,
видя, как она ёрзает и всё время смотрит на закрытую дверь, где её
ждали родители.
- Спасибо отец Стефан, -
перекрестилась она.
- Франческа де Орена? –
поинтересовался он, начав допрос.
- Да отец Стефан, - кивнула она.
- Есть ли за тобой грех, в котором ты
хотела бы признаться? – поинтересовался он.
В глазах девушки тут же выступили
слёзы, но она покачала головой.
- Нет отец Стефан, - едва слышно
сказала она.
Инквизитор обеспокоенно посмотрел на
меня, поскольку, проведя вместе тысячи допросов мы знали, что
последует за всем этим. Ровно через пару вопросов, она начнёт
рыдать и всё расскажет нам сама, даже без особых нажимов с нашей
стороны. А это явно был не тот случай, когда нам нужно было знать
чужие тайны.
- Прошу всех выйти кроме
инквизиторов, я сам буду вести записи допроса, - приказал я и
удивлённые писцы с нотариусами сложив свои письменные
принадлежности покинули комнату.