— Я
виноват в смерти дочери. Только я. Когда-нибудь его отец может
прийти в этот мир и попытаться забрать его — не оставляй мальчика.
Он нуждается в тебе, ты его мать. Люби его и заботься, не позволяй
никому вас разлучить. Я плачу за свои грехи и возможно там, в
обители смерти, меня наконец-то простят. Ты стала мне дочерью.
Прости, что взвалил на тебя эту ношу.
— Не
надо, это никакая не ноша. Ну что вы такое говорите, Криштов, — я
прижала его руку к своей влажной щеке. — Конечно, я не брошу сына.
Я ведь вынянчила его, выкормила и вырастила. Все мы не без греха,
но не вы убили свою дочь, а тот мерзавец. Не берите на себя чужую
вину, умоляю. Уверена, если ваша дочь и жена встретятся с вами
где-то в другом месте или в новой жизни — они простят
вас.
—
Спасибо, моя девочка, моя доченька… спасибо, — он в последний раз
улыбнулся и сомкнул веки. Его тело обмякло на подушке.
На улице
стояла золотая осень, и Матвей с соседскими мальчишками резвился у
пруда. Он видел, что дедушка меняется, и в нем почти не осталось
магии, а вместе с ней – жизненной силы. Год за годом внук пил кровь
деда и выпил до дна. Возможно, это было именно то наказание,
которое Криштов сам для себя избрал. Он знал, что рано или поздно
его организм не выдержит такой отдачи, но благодаря этому наш
мальчик мог считаться полноценным вампиром, таланты которого должны
были развиться еще сильнее. Все, что я должна была знать о
магическом мире, Криштов рассказал. Он обучил меня их языку,
попросил прочесть все книги в его библиотеке. Я не смогу защитить
Матвея — мне не хватит ни сил, ни магии против чистокровного
вампира. Но я была полна решимости отдать жизнь за сына.
Кремация
была назначена на субботу, а в шкафу меня ждал траурный
наряд.
Беззаботное
время закончилось.
Арина
Матвей рос, а меня не оставляло чувство
беспокойства. Он всегда был смышленым мальчиком, развитым не по
годам. Возможно, будь он простым человеком, я бы волновалась так
же.
Мне приходилось заниматься бизнесом Криштова.
Но все шло как нельзя лучше, поставщики исправно высылали товары —
я их продавала и, казалось бы, жила, не зная печали. Крыша над
головой есть, еда – в холодильнике, мы одеты, обуты и часто
путешествуем. Чего же мне не хватало? Неужели того самого хваленого
женского счастья? У меня по-прежнему не было подруг, с которыми я
за бокалом вина могла бы поговорить о жизни. Всех их мне заменял
Матвей.