На землю
опустились сумерки, то там, то здесь зажигались песчинки звезд.
Запах леса настолько въелся в ее кожу и волосы, что ведьма
перестала его чувствовать. Тело болело: она вконец загнала себя, и
если ей суждено умереть под старым дубом, то так тому и быть.
«Прав был Тимар, лучше такая смерть, чем заживо на костре под
людскую брань и несправедливость. Бабушка говорила, что каждая
ведьма черпает силы от природы. В пору с весны до осени, когда всё
цветет, зреет урожай, ведьмовская сила растет. А зимой, когда
холодно и зябко, ведьмачье племя ослабевает, различные чудища тоже
уходят на покой, впадают в спячку, темные силы покрываются толстой
коркой льда».
От мыслей
Тамилу отвлек не то вой, не то крик. Неподалеку словно кто-то
плакал, страдал, болезненно выл.
Опираясь
ладонями о ствол дуба, девушка медленно встала. Она еле двигалась,
ноги нещадно болели — в них словно два раскаленных прута
вставили.
За кустами
и деревьями она увидела лежащее на земле животное, похожее на
волка. Черный блестящий мех, раскрытая пасть с окровавленными
клыками, правая лапа зажата в капкане, а вся земля под ним мокрая
от крови. При виде девушки зверь оскалился, попытался встать в
боевую стойку, но рухнул на задние лапы.
Вдохнув,
чтобы успокоиться, Тамила поискала взглядом что-нибудь такое, при
помощи чего можно было бы раскрыть капкан. Неподалеку нашлась
толстая ветка, которая отлично подойдет, чтобы хоть немного
раздвинуть дуги. Взяв ее, девушка медленно подошла к волку — хищник
клацнул перед ее протянутой рукой клыками.
— Тихо, я
тебя не трону. Дай помогу, а дальше делай что хочешь, — прошептала
ведьма, взявшись за верхнюю дугу с острыми зубьями. Протиснув между
ними палку, она с трудом раздвинула капкан. Ей пришлось действовать
быстро, одной рукой держать палку, а второй — дугу. Руки дрожали,
плечи болели, но волк сам вытащил лапу.
Тамила
отползла от зверя, зализывающего рану, и поднялась.
— У тебя
своя дорога, у меня своя, — развернувшись, она побрела к дубу. Она
не хотела умирать здесь, рядом с людским орудием для
охоты.
Корень
старого дуба манил ее, сделавшись подобием подушки. Да, она ляжет
на него и уснет вечным сном, сольется с природой, и над ее телом
никто не сможет надругаться.
Тьма и
усталость накрыли Тамилу.
***
Очнулась
она от треска костра, тепла и запаха жареного мяса. Желудок, всё
это время обходившийся дарами леса, неприятно сжался, рот
наполнился слюной. Прежде Тамиле никогда еще не доводилось
испытывать чувство голода.