Петров продолжал высказывать мне какие-то угрозы, но я его не
слушал, отшучиваясь на автомате на тему того, что Подсос имеет
нетрадиционную сексуальную ориентацию. Мой мозг работал на
максимальной мощности, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации,
но выхода я не видел.
После того, как меня отвели в камеру, я не стал ложиться на
шконку и предаваться унынию. Осмотрев серые стены одиночной камеры.
Из развлечений у меня тут ничего не было. Ни книг, ни газет,
абсолютный информационный вакуум. Это было один из элементов мести
мне со стороны Кириченко. Ничего нет хуже, чем сидеть в
одиночестве. Поэтому все свое свободное время я тратил на
отжимания, приседания, боксирование со стеной. Действовал по
методу, усвоенному еще при службе в армии – чем бы солдат не
занимался, лишь бы зае… устал. Вот я и загружал мышцы, параллельно
придумывая выход из сложившегося положения.
Выхода, как я уже говорил, я не видел. Если Вы думаете,
насмотревшись побегов из шоушенков и других картин про тюрячку, где
герой преодолевая трудности прокапывает ложкой трех километровый
туннель, что можно сбежать из следственного изолятора, вы глубоко
заблуждаетесь. Там нет электронных замков, решеток, которые можно
подпилить, или прокопать подземный ход ложкой. Любая камера –
бетонный мешок, закрытый снаружи. Даже отмычку и ту не сделаешь,
никакая скрепка не справится со здоровенными замками, которые
открывались ключами весом в 200 грамм. Банально не провернешь
личинку тонкой скрепкой, да и как ты используешь отмычку, если
изнутри у двери нет отверстия для ключа. На охранников тоже не
нападешь, они по одному не ходят, а если по какой-то причине они
тебя куда-то ведут – руки за спиной, взгляд в пол. Один косой
взгляд и тебя метелят резиновой палкой как неродного. Удовольствие
ниже среднего. Я знаю, доводилось испытать на себе еще в
детдомовские времена.
Однако, организовать такой ивент, как инсценировка самоубийства
в следственном изоляторе, задача весьма нетривиальная, даже не
смотря на все возможности Кириченко. Думаю, в какой-то момент меня
«совершенно случайно» поместят в общую камеру с бывалыми урками, а
утром сокамерники обнаружат, что я повесился на резинке от трусов.
План прост и гениален одновременно. Вот тебе и суицид и очевидцы,
которым я весь вечер говорил, что не хочу так жить, а они были
такие добрые, подбадривали меня, уговаривали меня не совершать
необдуманных поступков, но я все равно вступил в отряд самоубийц,
пока все спали и ничего не слышали, а то так бы вытащили меня из
петли. Иллюзий я не питал, несмотря на то, что я мог постоять за
себя, даже с пятерыми мужчинами я бы не справился.