Ещё скажите жертва здесь она?!
Меня охватывает такой гнев, что кровь кипит в венах, хочу все
крушить. Вместе с тем смотря на Фэна ловлю дежавю, застывая. Мы в
самолёте, тот же взгляд сияющих плачущих, за меня глаз. За меня! Я
никогда не плачу. Пусть плачет за меня! Мне кажется на его щеках и
правда настоящие слезы, но где тут истина, не различить.
Рядом с Фэном испуганный Чень подаёт ему платок. Но тот никак не
реагирует только, бросает быстрый взгляд на дверь. Я тоже. В зале
полумрак, освещена хорошо только сцена, тени бегут от дверей.
Отхожу к фуршету, понимаю, что это точно за мной. Не успеваю
увернуться, как меня хватают.
Это не просто охрана. Время ускоряется до создания сверхновой.
Это люди отца! Их много!
— Фэн, ты не можешь так поступить! — Кричу изо всех сил, пытаясь
вырваться, пинаю в колено шпилькой первого. Но его место тут же
занимает другой. Мне ничего не сделать против силы.
— Отпустите меня! Вы проклятые шавки. Прочь! — Отчаяние
захватывает, перехожу на русский, не в силах вспомнить, от
потрясения ни слова на китайском.
Фэн
Я в оцепенении, не представлял себе, как это будет выглядеть.
Гости в шоке. Хорошо дед куда-то вышел или я просто не заметил его,
потому что не мог отвести взгляд от Алекс.
Это скандал международного масштаба, пожалуй даже с похищением,
но как это все объяснить меня совсем сейчас не волнует.
Они тащат ее с зала такую хрупкую и такую злую.
Она кричит на русском. Хорошо никто не понимает, кроме меня.
— Прочь! Фэн мой! Он мой, вы свиньи отпустите меня! Фэн
принадлежит мне!
Потом что-то, что я уже не могу перевести. Скорее всего ничего
хорошего.
— Фэн, ты не можешь так поступить! Ты принадлежишь мне! Мнееее!
Ты мой!
Она брыкается, эти мужчины все подготовленные бойцы, все
русские. Их человек шесть в черных костюмах. Она как диковинная
птичка в их ручищах. Люди Петровского стараются быстрее, но не
выходит. Видимо приказ не причинить ей вреда. Спотыкаются, то и
дело, о подол ее длинного платья.
— Он моооой! Фэн, я же люблю тебя! Ты разве не понимаешь?! —
Кричит она так пронзительно-громко, что я желаю упасть на колени и
молить ее вернуть. Но ничего не делаю, руки мои дрожат я роняю
коробочку с кольцом. Оно катится в середину зала, крутиться и
застывает.
Они уже достигают дверей. Одинокая красная туфелька лежит на
боку посередине зала.