Обращаясь к своей армии», своему флоту и своим героическим солдатам», султан повторил легенду о русских минёрах у Босфора, о нарушении международного права.
Он также напоминал о том, что «за последние триста лет империя понесла большие территориальные потери из-за российского правительства», что русские, французы и англичане «приносят страдания миллионам мусульман, проживающих в халифате, являются причиной многих наших бедствий».
Султан не сомневался в победе, имея в качестве «братьев по оружию» две «самые храбрые и сильные армии в мире».
Одновременно с султанским ираде Энвер-паша как вице-генералиссимус опубликовал своё обращение к армии, выразив уверенность, что «враги будут разгромлены» истинными сынами героев османского прошлого.
«Мы, – писал он, – должны идти только вперёд, ибо победа, слава, героическая смерть и райское блаженство – всёэто для тех, кто идет вперёд».
В воззвании, выпущенном младотурецким правительством, было сказано: «Наше участие в мировой войне оправдывается нашим национальным идеалом.
Идеал нашей нации ведёт нас к уничтожению нашего московского врага,
Для того чтобы благодаря этому установить естественные границы нашей империи, которые включат и объединят все ветви нашей расы»
Последующие несколько фетв разъясняли, что все мусульмане должны бороться с неверными стран Антанты, в то время как Германия и Австрия являются опорой и защитой ислама.
Однако вскоре стало очевидно, что в такой «джихад» не повери
ли мусульмане и России, и арабских территорий и государств.
В Мекке местный лидер арабов объявил джихад младотуркам и немцам и призвал поддержать «подлинных защитников ислама» – англичан.
Для Кемаля наступили трудные времена, который хорошо усвоил макиавеллиевский принцип о том, что «лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя».
Именно поэтому он считал, что война на стороне Германии, даже в случае победы последней, не принесет Турции никаких благ, и она станет вассалом, особенно учитывая экономический и военный уровень Германии.
И точно так же, как и Макиавеили, считал, что «в случае победы сильного союзника, ты окажешься у него в руках».
Да, он был против войны на стороне Германии, но теперь, когда шла война, он уже не мог оставаться спокойным наблюдателем.
Он солдат, и его место было в действующей армии!