В Стамбуле было создано три таких ширкета, в Конье, Измире, Айдыне, Бурсе, Кютахье ещё несколько, некоторые из них занимались банковской деятельностью.
И всё-таки самым активным участником и регулятором в реорганизации экономики страны всё более становился внешний рынок и его главные участники – развитые страны.
Олицетворением этих явно неравноправных связей продолжало оставаться Управление Оттоманского долга и сохранявшийся с давних времен капитуляционный режим.
Как мы помним, в конце XIX века управление государственными финансами перешло под контроль иностранных держав – главных кредиторов империи.
Такой порядок сохранялся и при младотурках и был отменён при кемалистах.
Турецкие рынки давно контролировались Европой, впереди была Австро-Венгрия и Германия, за ними следовали Италия, Англия, Франция, Бельгия, США и другие страны.
Они контролировали 90 % ввоза в империю.
Накануне Первой мировой войны степень включенности хозяйственных структур Османской империи в жизнедеятельность мирового капиталистического рынка (при минимальном наличии внутреннего) достигла наибольшего уровня.
И уже в 1913 году около 26,5 % общего объема сельскохозяйственного производства империи шло на экспорт.
Общая стоимость османского экспорта по отношению к ВНП составляла тог даже свыше 14 %, а стоимость импорта оценивалась в 19,4 % ВНП империи.
Стремясь расчистить путь для национальной буржуазии, младотурки начали осуществлять политику жестоких репрессий против греческого и армянского населения.
Эта политика проводилась «Особой организацией».
Ни к чему хорошему она не привела, поскольку заменить грамотных и знавших свое дело христиан оказалось не так-то просто.
В этой связи интересно ознакомиться с тем, как видели лидеров революции на Западе.
«Даже в местности с такой зловещей репутацией, как Константинополь, – писал Мурхед Алан в своей книге «Борьба за Дарданеллы», – трудно представить себе подобную странную группу лиц.
В младотурках было что-то неестественное, какая-то дикая и устарелая театральность, которая вроде бы знакома и в то же время совершенно нереальна.
Невольно склоняешься к тому, что это персонажи какого-то фильма о гангстерах, наполовину документального, наполовину воображаемого, и было бы нетрудно предать их тому удобному забвению, которое обычно окутывает большинство политических авантюристов, если бы они как раз в этот момент не обладали такой властью над многими миллионами людей.