Меня высадил из машины один из амбалов, и держал под локоть так, будто собираюсь куда-то бежать. А бежать некуда… Кругом высокие дома, все серое и невзрачное, совершенно несравнимое с аккуратными домиками в нашем селе, где цветочки возле каждой хатки, деревья фруктовые… Все, что успела прочитать на табличке здания, в которое мы входили, что это была детская комната милиции. «За что меня-то? Что за монстра они из меня сделали?» – мой мозг не мог смириться с такой несправедливостью.
Вурдалаковна широкими шагами пересекала коридор с крайне деловым видом.
На протертых откидывающихся стульях, как в сельском клубе, сидели разного вида подростки: бритые наголо, с нагловатыми ухмылками, в протертых куртках и джинсах, причем и мальчишки, и девчонки. Я почему-то с мрачным ужасом подумала о том, что здесь обреют и меня, и мои темные волны посыплются на пол, а потом их сметут веником и сожгут. «Авдотья Петровна этого бы им не простила».
Вурдалаковна открыла дверь в один из кабинетов, я даже не успела прочесть надпись на двери. К счастью, ее кто-то позвал, поэтому она, затолкав меня внутрь, отлучилась по каким-то своим делам.
Я стала посреди кабинета и уставилась на этого «дядьку-следователя». Он был молодой, с короткой стрижкой, в продолговатых очках, которые ему явно мешали, потому что он то их снимал, то надевал обратно. Его лицо не было слишком уж злым, по крайней мере точно не таким, как у амбалов или Вурдалаковны. Но видно было, что ему не особо по душе его работа. Посмотрел на меня и прокашлялся:
– Маслов Сергей Владимирович, – сказал он, а потом буркнул под нос, – остальными регалиями голову можно не забивать. – Итак, имя, фамилия?… Словом, по твоему делу вижу, что ты все процедуры и так знаешь.
– Какие процедуры? Какому делу? – Мои глаза расширились, а шок от услышанного сподвиг меня задать вопросы, молвив их «человеческим голосом», а не молчать, как дундук перед расстрелом.
Он раздраженно снял очки и посмотрел на меня:
– Не включай дурочку, не идет.
И я расплакалась. От себя не ожидала, что так будет, просто что-то не к месту порвался шнурок, стягивающий сосуд со слезами.
Маслов закатил глаза, встал, обошел меня, встал за спиной, взяв за плечи, подвел к стулу и налил стакан воды.